Год Мужчины. Эффект женщины - Александр Гордиенко

– Да. Она сказала мне, что ты будешь отцом моих детей.

Железнов пожал плечами: «Ты ее могла не так понять».

В это время раздался достаточно настойчивый стук в дверь.

– Это Наум – пойду, открою.

– Стой, Железнов! – Катя поднялась из кресла, накрыла своими ладошками с двух сторон его кисть. – Я прошу не отталкивать меня и дать мне шанс, – в ее просьбе звучала мольба.

– Никто тебя отталкивать не собирается. Ты сама достаточно скоро поймешь, что тебе нужен кто-то другой, – с этими словами Железнов высвободил свою руку, наклонился, прикоснулся губами к Катиной руке. – Поверь мне, – Железнов очень тепло улыбнулся Кате.

Когда Железнов открыл дверь, то помимо предполагаемого Наума обнаружил еще и Валентину и, судя по улыбкам, в очень хорошем настроении. Руки у Наума были заняты двумя бутылками красного, а у Валентины – пирожными.

Наум, узрев Катю на балконе, победно потряс бутылками в руках:

– Вот видишь, здесь твоя подруга! Я же говорил тебе, что против магнетизма Железнова нет железа!

Когда все расселись на балконе и наполнили бокалы, Катя неожиданно для пришедших произнесла:

– Спасибо тебе, Железнов!

– Я что-то пропустил? Саня, чем ты заслужил благодарность миллиардерши?

– Да, Няма, пропустил! Пропустил принципы построения теории множеств, основным вопросом которой является…

– Что есть кучка, – неожиданно для Железнова продолжила Катя. – И частным ее проявлением является то, что нас можно посчитать невооруженным взглядом, то есть мы не кучка, а четыре индивидуальности! – у Железнова если и не отвисла челюсть, то непередаваемое удивление присутствовало точно.

– Ага, – совершенно непонимающе изрек Наум. – Непросто. Что есть кучка… А давайте-ка лучше выпьем…

***(3)(4) Апрель 45-го

Восточная Австрия. В 30-ти километрах от восточной границы

7 апреля 1945 года. 12.40 по местному времени

Варфоломеев в сопровождении автоматчиков остановился рядом с разведчиками, которые в считанные секунды спеленали хромого, связав его руки за спиной его же ремнем.

– Представьтесь, пожалуйста, – обратился он к командиру разведчиков.

Старший лейтенант по уставу приложил руку к пилотке:

– Старший лейтенант Осадчий, командир взвода дивизионной разведки. Ваши соседи.

– Старший лейтенант Варфоломеев, адъютант командира дивизии генерала Шульгина, – ответно представился ординарец. – Цель нахождения?

– Ищем недобитые группы фашистов, прорывающихся из района Балатона в район линии фронта. По нашим данным таких в этом районе – не менее десяти групп численностью от двадцати до ста пятидесяти человек.

– Откуда такие данные?

– Авиаразведка. Боестолкновения. Да и мы, разведка, тоже этим не брезгуем. Район прочесываем. Ищем следы дневных лежек, а там уж по обстоятельствам.

– А на этих как вышли? – Варфоломеев кивнул в сторону хромого.

– Да тут в пяти километрах на восток, – Осадчий достал карту и показал место, – обнаружили дневную стоянку фрицев. Судя по следам, группа небольшая, человек двадцать. Часов десять как снялись. Ушли в ночь. Я своего сержанта с десятком бойцов отправил по следу, чтобы посмотрели, куда путь держат. Но это – пустое. Десять часов – это километров тридцать-сорок. Там же, на месте стоянки обнаружили женские глубокие следы – понятно, что раненых забрали, которых фрицы подыхать бросили. Пристрелить побоялись, шума много, прирезать – рука не поднялась. Бросили: выживут – не выживут. Мы пошли по следам, а тут стрельба раздалась. Мы ускорились… Ну, а дальше вы все знаете.

– Молодец, лейтенант. Давай на «ты», – и, не дожидаясь согласия, протянул руку. – Алексей.

Осадчий встречно протянул руку: – Тезки, значит. Алексей.

– Здорово! Спас ты и монашек, и раненых. Мы не успевали с той стороны, – Варфоломеев кивнул головой на пригорок с той стороны реки, где расположились связисты. – А эти уроды, – кивок в сторону хромого, – откуда взялись, не успел спросить?

– Да что тут спрашивать. Штрафники. Три отдельных штрафных роты из уголовников использовалось при наступлении нашей дивизии под Балатоном. Половину фрицы положили, часть пропала без вести. Эти, по-видимому, из «пропавших», решили свинтить под шумок. А гнилое нутро и тут вылезло наружу… И что с ним делать? Может, как и этих… – лейтенант кивнул в сторону валявшихся трупов, уничтоженных разведчиками штрафников.

– Не, лейтенант, его все равно пустят в расход. На фига нам об него руки марать?

– И то верно. Гнида – оружие сразу бросил, лапы кверху. Заберешь?

– Нет. Ты его взял. Сейчас поставлю в известность особый отдел. Приедут, снимут показания – заберут. Краснов! Пыхалов! Ко мне!

От группы перекуривающих красноармейцев отделились два бойца.

– Краснов! Займетесь ранеными и дезертиром! На трассе поймать машину, идущую в тыл, погрузить раненых фрицев и этого. Раненых доставите в госпиталь, дезертира сдадите в особый отдел!

– Есть!

Стоявшие невдалеке монахини, прижавшись к монастырской стене, испуганно наблюдали за происходящим. Они ничего не понимали. Первое впечатление от встречи с русскими полностью соответствовало слухам и пропаганде: Красная армия – это звери, которые будут мстить: убивать всех мужчин и насиловать женщин. Сейчас происходило что-то непонятное: обычные человеческие лица европейского вида спасли их от надругательства, убили этих нелюдей, на раненых только взглянули, поняли, что не опасны и оставили в покое.

Настоятельница по знакам отличия, по обособленному положению и по приказной интонации в голосе выделила двух отдельно стоящих офицеров и, опираясь на посох, нерешительно двинулась в их сторону. В свою очередь офицеры заметили это, прекратили разговор и повернулись к ней лицом.

– Werte Herren Offiziere! Ich möchte Ihnen für den erwiesenen Edelmut und Ihre Barmherzigkeit danken. Gott schütze Sie! Wir werden für Sie beten!

(Господа офицеры! Я хотела бы выразить вам свою благодарность за проявленное благородство и милосердие. Да хранит вас Бог! Мы будем молиться за вас!)

Во время речи пожилой монахини Осадчий обратил внимание на подрагивающие от волнения уголки ее губ и побелевшие от напряжения костяшки пальцев, сжимающих посох.

– Ты что-нибудь понял? – Варфоломеев с надеждой смотрел на Осадчего. – Ты же – разведка, по-немецки хоть что-то должен понимать.

– Она благодарит тебя за своевременную защиту, – Осадчий улыбнулся и ответил настоятельнице на чистом немецком.

– Keine Ursache, gnädige Frau. Wir kämpfen gegen den Faschismus und die deutsche Armee. Friedliche Bürger können sich sicher fühlen.