Когда под ногами бездна - Деннис Лихэйн

Рейчел не показывала книгу Брайану, но советовалась с ним. Он, как всегда, оказывал ей немалую помощь, хотя пару раз ей показалось, что в его глазах промелькнул оттенок снисходительности, словно Брайан считал эту книгу всего лишь хобби, праздным времяпрепровождением, которое не выльется ни во что законченное и цельное.

– Как ты ее назовешь? – спросил он однажды.

– «Быстротечность», – ответила Рейчел.

Ей не приходило в голову ничего, что точнее выражало бы основную идею книги. Жизнь самой Рейчел, как и жизнь тех, кто оставил самый заметный след в ее памяти, была отмечена неукорененностью, мимолетностью. Беспомощное кружение по пути к пустоте.

Этим утром она сочинила несколько страниц о своей работе в «Глоб», но написанное показалось ей сухим и невыразительным. Рейчел бросила это занятие, долго плескалась под душем, а затем оделась, чтобы встретиться с Мелиссой за ланчем, как они договаривались.

Она пересекла Бэк-Бэй бесконечным и вездесущим дождем – «дождем библейского потопа», как назвал его Брайан. Правда, он не повлек за собой таких же катастрофических последствий, но тем не менее шел уже восемь дней. Пруды и озера в северной части штата вышли из берегов и затопили дороги, а улицы стали впадающими в них реками. Смыло две машины, самолет гражданской авиации соскользнул со взлетно-посадочной полосы, однако никто не пострадал. Тем, кто попал в аварию с участием десяти машин на 95-й автомагистрали, повезло меньше.

Ей было легче, чем многим другим: она не летала, редко водила машину (в последний раз – два года назад), жила высоко и поэтому могла не бояться наводнения. Но Брайан водил машину и летал. Непрерывно.

Она встретилась с Мелиссой в Дубовом зале отеля «Копли-Плаза». Правда, теперь зал назывался иначе. После увольнения Рейчел с телевидения он подвергся пластической операции, потерял название, которое носил несколько десятилетий, и стал рестораном «ОАК Лонг Бар + Китчен». Но Рейчел с Мелиссой, как и почти все их знакомые, по-прежнему называли его Дубовым залом.

Уже года два Рейчел не ходила одна на Копли-Сквер. Когда началась последняя по счету затяжная серия приступов паники, ей показалось, что дома на площади – Старая Южная церковь, главное здание Бостонской публичной библиотеки, церковь Троицы, отели «Фермонт» и «Вестин», а также башня Хэнкока, в синих зеркальных окнах которой отражалась вся площадь, – это не столько здания, сколько стены, надвигающиеся на нее со всех сторон. Это было вдвойне досадно, ведь Копли-Сквер всегда нравилась ей как пример удачного сочетания старого и нового в Бостоне. Старое было представлено классическим стилем и блестящим известняком библиотеки и «Фермонта», а также, разумеется, церковью Троицы с ее черепичной крышей и массивными арками, новое – холодной функциональностью и жесткими, скупыми линиями «Вестина» и башни Хэнкока, которые, казалось, проявляли демонстративное безразличие к истории и ее плаксивой сестре, ностальгии. Но в последние два года Рейчел обходила площадь стороной.

И вот она попала сюда, впервые после свадьбы. Рейчел ожидала, что сердце ее начнет быстро пульсировать, гоняя кровь по сосудам. Однако, проходя по бордовому ковру под навесом «Фермонта», она почувствовала лишь едва заметное учащение пульса, который тут же вернулся к норме. Возможно, ее успокоил дождь. Под зонтиком она стала призрачным существом в темном платье, спрятавшимся под пластмассовым куполом, среди таких же призрачных существ в черном, спрятавшихся под пластмассовыми куполами. При таком дожде и в такой мгле, думала она, расследовать убийства очень трудно, преступления остаются ненаказанными.

– Хм, – промычала Мелисса, когда Рейчел поделилась с ней этим соображением. – Замышляешь темные делишки?

– Что я могу замышлять? Мне из дома не выйти.

– Чушь собачья. Сюда-то ты добралась. А в выходные разъезжала по городу на метро, бродила по пассажу. – Она ущипнула Рейчел за щеку. – Ты теперь большая и самостоятельная девочка, разве не так?

Рейчел шлепнула ее по руке, Мелисса откинулась на стуле и засмеялась – чуть громче, чем хотелось бы. Рейчел съела большую порцию салата и теперь запивала его белым вином, а Мелисса – у нее был выходной – почти не притронулась к еде, зато пила коктейль «Беллини» с такой жадностью, словно входившее в него просекко собирались запретить с последним полночным ударом курантов. Спиртное делало ее реплики более острыми и забавными, но чересчур громкими. Рейчел знала по опыту, что острота скоро притупится, юмор сменится самобичеванием, а вот громкость никуда не денется и даже возрастет. Рейчел пару раз заметила, как другие посетители оборачиваются и смотрят на них, – хотя, возможно, дело было не в шумной Мелиссе, а в самой Рейчел.

Мелисса отхлебнула из бокала, и Рейчел с некоторым облегчением заметила, что глотки ее стали меньше. Мелисса была продюсером примерно десятка передач, сделанных Рейчел на Шестом канале, но, к счастью, гаитянские не относились к их числу. Во время скандального репортажа Рейчел из Сите-Солей Мелисса проводила медовый месяц на Мауи. Брак не продлился и двух лет, но Мелисса сохранила работу, которую всегда любила гораздо больше Теда. «Все в выигрыше», – говорила Мелисса с широкой и грустной улыбкой, подняв два больших пальца.

– Если бы тебе надо было завести интрижку с кем-нибудь в этом зале, кого бы ты выбрала? – спросила она Рейчел.

Рейчел окинула зал беглым взглядом:

– Никого.

Мелисса, изогнув шею, открыто разглядывала присутствующих:

– Довольно безотрадное зрелище. Хотя… Как тебе тот парень в углу?

– В шляпе «полуфедора» и с полубородкой?

– Ага. По-моему, вполне ничего.

– Я не собираюсь заводить интрижку с мужчиной, который «вполне ничего», да и вообще ни с кем. Но если бы завела, то с человеком, который станет для меня всем.

– А как он должен выглядеть?

– Понятия не имею. Я не ищу встреч с мужчинами.

– Вряд ли это будет высокий брюнет. Такой у тебя уже есть.

Рейчел вздернула подбородок. Мелисса передразнила ее жест.

– Я не знаю, что он за человек, – продолжила она и прижала ладонь с растопыренными пальцами к груди. – После разговора с твоим бойфрендом, безусловно красивым, обаятельным, остроумным и башковитым, всегда остается ощущение, что он мне абсолютно ничего не сообщил.

– А между тем, помню, вам приходилось разговаривать по полчаса.

– И все-таки я ничего о нем не знаю.

– Он родом из Британской Колумбии. Его семья…

– Его биография мне известна, – прервала ее Мелисса. – Но я не понимаю, что это за человек. Он окутывает меня своим шармом, заглядывает в глаза и постоянно расспрашивает меня о моей жизни, моих планах и мечтах. Утром я просыпаюсь и удивляюсь: опять он повернул разговор так, что я говорила только о себе.

– Ты же любишь поговорить о себе.

– Обожаю, но сейчас я веду к другому.