Любовь под облаками - Вера Ветковская

Зато Галя как заправская хозяйка делилась с Верой:

— Моего совсем не просто накормить! Моему все время надо что-то изобретать!

Не без труда в дом удалось заманить Олежку...

Галя знала, что для Олега очень важно, чтобы сын стал появляться у них дома, и она проявила массу такта и терпения, чтобы приручить Олежку.

Сначала Галя устраивала так, чтобы Олег с сыном виделись наедине. Олег зазывал его якобы для помощи по хозяйству — что-то повесить или просверлить дырку в стене. Гали «случайно» не оказывалось дома: она терпеливо дожидалась, когда Олежка освоится с ситуацией.

Затем они стали видеться как бы мельком — Галя встречала Олежку в дверях, не проявляя излишней любезности, и, извинившись, отлучалась по магазинам.

Потом ей незаметно удалось навязать свою помощь мужчинам в выборе хорошего костюма для Олежки. Они положились на ее вкус и не ошиблись — костюм Олежка проносил несколько лет.

Наконец, Галя перестала исчезать из дому во время визитов Олежки и постепенно, шаг за шагом, завоевала его.

В конце концов, они были почти ровесниками, и Гале больше, чем Олегу, были понятны проблемы Олежки с девушками, которые после Вики все казались ему обманщицами и кривляками.

И Ольга Петровна уже не могла нахвалиться на зятя номер один, как она величала Олега.

— Я была не права, — делилась она с Лилей, от нечего делать забегавшей к ней, как прежде — к Гале. — Конечно, Олег несколько старше Галочки, но так ее понимает... Такой чуткий, добрый, заботливый! Нет, это хорошо, когда муж старше жены.

— Особенно хорошо, когда он до нее имел другую жену, — невозмутимо изрекала Лиля. — Имел практику, так сказать... — Восторги Ольги Петровны по поводу Галиного мужа раздражали ее. — С таким, конечно, легче...

— Так получилось, — несколько сникнув, отвечала Ольга Петровна. — Да, моя дочь увела чужого мужа. Кто бы мог подумать!

Лиля со стуком ударяла себя в грудь:

— Я! Я могла подумать! Ваша Галка внешне только тихоня! Если бы я, как Аргус, не следила за своим мужем, неизвестно, чьим бы он был — моим или Галкиным!

— Ну, ты скажешь... — рассеянно бормотала Ольга Петровна.

Но эти мелкие Лилины шпильки уже не могли вывести ее из равновесия.

В конце концов, дочь ее счастлива. А что может быть для матери радостней сознания, что ее ребенок устроился в этой жизни благополучно! По крайней мере один ребенок! Потому что в Вариного Ромку Ольга Петровна не слишком верила.

Галя действительно ощущала себя счастливой.

Может, это было не совсем то счастье, о котором она мечтала. Может, ему не хватало остроты, пронзительности, огня, но ощущение покоя и надежности — что может быть лучше!

Олег теперь летал по своей стране, и Галя время от времени летала вместе с ним.

Олег уверял ее, что нисколько не жалеет о своем статусе летчика международного класса. Эта заграница ему надоела. Последнее время он и из отелей не вылезал, часами глазел в телевизор. А теперь вот не нарадуется на родину. Тем более жена иногда летает вместе с ним. И теперь они не сидят в гостиницах — ходят в краеведческие музеи, посещают выставки, осматривают достопримечательности... Что бы они ни делали, все казалось Олегу настоящим блаженством и верхом романтики.

С Таней он иногда общался по телефону, отвозил ее, когда это требовалось, в Верховье, кое в чем помогал по дому.

Таня оказалась на высоте.

Она держалась с бывшим мужем просто, естественно, ни разу не показала ему, как ей больно видеть его таким счастливым, помолодевшим, рассказывала о своей работе, делилась переживаниями за сына.

Галя, конечно, без звука отпускала Олега к бывшей половине.

Дни проходили за днями — спокойные, наполненные мелкими заботами и повседневными хлопотами, и Галя совершенно была уверена, что так будет всегда...

Только случалось, эта мысль опрокидывала ее в какую-то неясную тоску, в ощущение, что праздничный корабль жизни, нагруженный чудесами и озаренный всполохами фейерверков, проплывает мимо нее... Но это бывало минутное настроение, находившее на нее в часы одиночества. Оно таяло без следа в ощущении близости любимого человека.

Полное осуществление мечты ведет к опустошению. Раньше Варя с этим соглашалась. Порой мечта о счастье и есть само счастье. Но Варины мечты постоянно что-нибудь да отравляло — горестные вздохи матери, издевки Галины, необходимость жить по установленным правилам: учеба, работа, замужество — в свое время, а не сломя голову, в восемнадцать лет.

Но вот она обрела полную свободу. Стряхнула с плеч гнет семейных обязательств перед сестрой и матерью. Отныне она замужем и вольна жить дальше как пожелает. Несколько медовых месяцев Варя упивалась этой безграничной свободой и счастьем. Она любила, и любимый был с ней. Порой все двадцать четыре часа в сутки. Они не часто сидели в аудиториях, предпочитая оставаться дома или отправляться вместе на прогулку.

Они были так зациклены друг на друге, что окружающий мир перестал существовать, превратился в тусклый фон. Недели, месяцы пролетали стремительно. Просыпаясь по утрам, Варя испытывала беспричинную радость и ощущение такой полноты бытия, что у нее болело сердце.

Они выпали из жизни, серой, повседневной, для многих постылой. Но это не могло продолжаться долго. Действительность понемногу вторгалась в их безмятежное счастье, заставляла вспоминать о делах и обязанностях.

Ромка стал, кряхтя как старик и капризничая, подниматься рано и уходить в институт. Приближалась весенняя сессия. Варя легко, не напрягаясь, тоже сдала два зачета и вдруг решила как отрезала — довольно! Ее беременность уже становилась заметной, пошел четвертый месяц. Пора было открыться матери и сообщить заодно, что институт она бросает. От опеки она избавилась и теперь будет сама планировать свою жизнь.

И все же к разговору Варя готовилась несколько дней и почему-то робела. Объяснение было одно — скоро ей станет не до учебы.

— Может быть, ты все же сдашь сессию и возьмешь академический отпуск? Через год-два вернешься в институт, — робко спросила Ольга Петровна.

— Нет, мамочка. Я хочу сама растить своего ребенка, а не подбрасывать его бабуле, тебе, свекрови, — возразила Варя.

Она пока не решалась признаться, что учеба ей опостылела. Институт был выбран неправильно. Скорее по настоянию родных, чем по ее собственному влечению. «Правильный выбор придет сам собой, когда я стану зрелым человеком», — думала Варя. Она еще не знала, кем будет, но только не учителем. Весь день проводить в школе, потом вечерами сидеть над тетрадями — это не для нее.

Ольга Петровна обиделась. Ни старшая, ни младшая не пожелали идти по ее стопам. Всех пугают большие нагрузки, двоечники, стопки тетрадей. Они правы: эта профессия, как никакая другая, требует полной самоотдачи.