Курьезы холодной войны. Записки дипломата - Тимур Дмитричев

За годы моего первого раунда работы в Секретариате ООН мне довелось немало поездить по странам Европы, как в командировки, так и во время отпуска в Москву и обратно. С учётом существовавших тогда у нас порядков выездов за границу, к тому же, как правило, организованными группами, моё положение международного служащего Секретариата ООН в Нью-Йорке предоставляло мне и моей жене уникальные возможности самим совершить целый ряд памятных путешествий и по европейским странам. Максимально используя эти возможности, мы посетили вместе или раздельно, в зависимости от обстоятельств, а иногда и неоднократно, Францию, Италию, Испанию, ФРГ/ГДР, Португалию, Австрию, Бельгию, Данию, Швецию, Голландию, Грецию, Югославию, Чехословакию, Болгарию, Венгрию, Англию, Финляндию и Польшу.

Сам факт свободного посещения советскими людьми многих из упомянутых стран тогда был событием далеко не ординарным, а скорее исключительным. Находясь в Европе, мы ездили по ней на автомобилях, поездах, самолётах, пароходах и даже на ледоколе. В ходе этих путешествий нам довелось вплотную познакомиться с разнообразной культурой европейских стран, посетить многие музеи и достопримечательности, побывать в театрах и на выставках, увидеть разнообразие и красоту их природы, лучше проникнуться их жизненными ценностями. Некоторые из этих поездок становились ещё более интересными, когда они оказывались связанными с необычными обстоятельствами, как, например, в рассказываемых ниже случаях.

Летом 1967 года, в самом начале нашего приезда домой в отпуск после поездки по Италии и командировки в Женеве меня вызвали в Информцентр ООН в Москве, где вручили телеграмму из моего офиса в Нью-Йорке с предписанием через несколько дней отправиться в месячную командировку в Рим. Оказавшись снова в столице Италии, правда, на этот раз по рабочим делам, я сразу же направился в ту же самую уютную и приятную гостиницу-пансион в самом центре Вечного города, где мы всей семьёй останавливались в качестве туристов всего два месяца тому назад. Добрая хозяйка пансиона ещё хорошо помнила меня и мою семью и смогла найти для меня приятный номер, хотя пока лишь на несколько дней.

Моя конференция открывалась на следующее утро в здании ФАО — Продовольственной и сельскохозяйственной организации системы ООН. Однако разногласия между государствами-участниками конференции по центральным вопросам оказались настолько серьёзными, что после двух дней официальных заседаний вся сё работа перешла в форму неофициальных кулуарных консультаций. Сотрудникам Секретариата было предложено звонить рано каждое утро в офис и справляться у дежурного представителя о необходимости являться в тот дет на работу. Мы прилежно звонили, но в первую неделю приходили на работу всего три раза.

В это время в Риме стояла необыкновенная даже для него жара, кондиционеров здесь практически нигде в те годы не было, а мой номер в гостинице хозяйке сохранить для меня не удалось. Из-за переполненности других гостиниц туристами мне пришлось искать отель в окрестностях Рима. К этим поискам присоединились еще двое моих коллег, которые хотели уехать из удушающей жары города. Мы вместе нашли очень приятную гостиницу, расположенную прямо напротив пляжа в Лидо ди Остиа, куда можно было ездить на метро. Мы с удовольствием поселились в этом месте, и пока не было работа, проводили много времени на пляже.

Поскольку заседаний было немного и в последующие две недели, мы стали почти постоянными посетителями пляжа наряду с жившими неподалёку итальянцами. Один из них, услышав однажды нашу иностранную речь, спросил нас по-итальянски, из какой мы были страны, и я, который, хотя и не очень грамотно, но довольно бойко говорил на этом языке, сказал ему, что мы из Советского Союза. То, что потом произошло, заставило меня неоднократно пожалеть об этом признании.

Оказалось, что этот простой пожилой итальянец, бывший рабочий, живший на очень скромную пенсию, был убеждённым коммунистом и считал СССР совершенным раем. Он, по-видимому, решил как можно больше приблизиться к этому раю путём самого тесного общения с нами. Но поскольку мои коллеги по-итальянски не говорили, а наш новый знакомый не говорил на других языках, то всё своё общение с нами он сосредоточил на мне.

Поначалу он подходил с некоторыми общими вопросами о стране передового социализма, как он её обычно называл в наших разговорах. Затем он стал переходить к более подробным вопросам о жизни населения в целом и наших рабочих, в частности, расспрашивая о нашей бесплатной медицине, оплачиваемых отпусках, бесплатном образовании и прочих социальных благах, о которых он был наслышан, но подтверждения которым он искал от первоисточника в моем лице. Иногда он сам начинал фантазировать о том, что, ему казалось, было или должно непременно быть в нашей чудесной стране, представляя, естественно, всё в нереально идеальном виде, например, описывая улицы наших городов как самые широкие и красивые в мире проспекты, утопающие в зелени фруктовых деревьев, и тому подобное.

Он, Джузеппе, скромный рабочий, живший, видимо, в несколько стеснённых обстоятельствах, рисовал себе СССР как идеальную страну, в которой ему бы так хотелось жить. Это порой ставило меня перед ним в несколько неудобное положение, когда мне приходилось несколько умерять его фантазию, но не хотелось при этом и разочаровывать его в тех представлениях, которыми он так счастливо грезил.

Джузеппе настолько начал к нам привязываться, что довольно скоро главной целью его пребывания на пляже стали встречи и разговоры с нами. Он пытался через меня включить в беседы и моих коллег, но они долго не выдерживали общения с ним, а я через некоторое время старался как можно больше находиться в воде, в которой он сам только смачивал ступни своих ног. Он взял за привычку встречать нас на пляже и провожать до нашей гостиницы. Узнав, что мы скоро собираемся уезжать, он стал уговаривать нас взять его с нами в СССР, чтобы самому посмотреть, каким будет будущее народов мира. Мы уже начинали думать, что Джузеппе не в своём уме, но видевший его у нашей гостиницы портье, который его знал по их общему дому, сказал, что этот рабочий-пенсионер пользовался большим авторитетом в своей местной партийной организации и в общине Лидо ди Остиа. Мы не сообщили ему о точном дне нашего отъезда, чтобы не разочаровывать его ещё одним отказом взять его с собой в Москву, и уехали не попрощавшись.

После завершения римской конференции, которая для сотрудников её Секретариата превратилась почти в каникулы, я решил на обратном пути в Москву навестить мою сестру, которая в это время находилась в Берлине. Однако в Восточный Берлин самолёты из стран Запада в то время не летали вообще, а в соответствии с существовавшим тогда статусом Западного Берлина его могли обслуживать только американская, английская и французская авиакомпании. Так что для того чтобы попасть из Италии в Восточный Берлин кратчайшим путём, нужно было сначала долететь до Мюнхена, там пересесть на американскую «Пан-Ам», оттуда прилететь в Западный Берлин, где через, наверное, самый известный в мире пропускной пункт Чарли переходит^ в Восточный Берлин.