Дом огней - Донато Карризи

с запозданием, возможно, дорого стоило малышу Батиголу.

– Я помню, что твой отец беспокоился больше всех, – заявил приятель, зажигая газовую плитку и ставя кофеварку на огонь.

Действительно, синьор Б. раньше других понял, что положение серьезное. Он пытался поделиться своими опасениями, но его никто не слушал.

Поставив кофе, Пьетро Дзанусси вернулся в комнату и снял с полки одну из папок.

– Кстати, об автоответчике, – проговорил он. – Вот сообщения за многие годы.

Внутри сшивателя из синего пластика помещался десяток аудиокассет, в идеальном порядке.

– Разумеется, я сохранил только самые значимые звонки, – предупредил Дзанусси. – Идея распечатать листовку с фотографией Дзено и номером телефона пришла в голову папе: он хотел чувствовать себя полезным, может быть, чтобы искупить первоначальное бездействие. В первые недели каждый день поступали сотни сообщений: мы передавали их полиции, но проверить все было невозможно. Много звонков от мифоманов или от тех, кто просто хотел подшутить.

У Джербера в голове не укладывалось, как можно забавляться исчезновением пятилетнего ребенка.

– И имей в виду, что тогда сообщения о том, что где-то видели мальчика в футболке «Фьорентины» с номером девять, сыпались дождем.

Как же иначе, при такой-то популярности Батистуты, подумал Джербер, вспоминая, что именно тогда аргентинский нападающий стал легендой.

– Полиция выезжала на место, и по большей части оказывалось, что очередной ребенок не соответствует описанию Дзено, часто даже и возраст не тот.

– Порой, наверное, с вас требовали деньги, – предположил психолог.

– Охотники за вознаграждением, утверждавшие, будто что-то видели или знают о чем-то и желают продать информацию, – чего только они не выдумывали, чтобы вымогать из нас деньги. Некоторые ради правдоподобия посылали эти проклятые футболки: нам пришло по почте штук пятьдесят. – Пьетро Дзанусси помрачнел. – Иногда папа платил, – признался он. – Яснее ясного, что речь шла о чистом надувательстве, но это было сильнее его: он не мог сидеть сложа руки. И потом, заплатив выкуп, покупаешь маленькую надежду, пусть ложную. Или немного покоя, краткую передышку посреди мучительной тревоги, которая никогда не оставляла его.

Драму этого отца Джербер мог пережить только в воображении. Оба родителя Дзено умерли до срока.

– Полагаю, что многие звонили на автоответчик, а потом вешали трубку, ничего не сказав, – выпалил он, держа в памяти очкастого синьора в телефонной кабинке.

– Странно, что ты об этом заговорил, – изумился Пьетро Дзанусси. Он показал на полочку со стационарным телефоном, бело-голубым, с клавишами, какие часто встречались в квартирах девяностых годов. Телефон был подключен к автоответчику старой модели: в аппарат до сих пор была вставлена маленькая аудиокассета.

Психологу стало любопытно, что именно даст ему прослушать приятель. Но тот медлил.

– На протяжении лет накопилось немало версий того, что случилось с моим братом, – продолжал Пьетро Дзанусси. – Вначале газеты продвигали историю о монстре и убедили всех. Полиция пошла по этому следу, просто чтобы не раздражать общественное мнение, хотя со временем появились другие версии, не столь привлекательные для СМИ, но вполне вероятные. Например, Дзено мог упасть в море: поскользнуться где-нибудь на склоне и разбиться о скалы. Или погибнуть, заблудившись в лесах Арджентарио, где его труп сожрали кабаны.

Взгляд Джербера снова устремился в тот угол, где стояли заляпанные грязью башмаки и палка. Он продолжает искать брата, подумал психолог про себя. Вообразил, как в свободные дни Пьетро Дзанусси бродит по дебрям в одиночку, надеясь найти обрывок ткани, шлепанец или, в самом кошмарном случае, человеческие останки.

Все версии, изложенные приятелем, предполагали смерть. И это было естественно.

– И все-таки после стольких лет самой приемлемой версией мне кажется похищение.

– Почему? – спросил психолог; ему не терпелось узнать причину такой уверенности.

– У меня нет никаких доказательств, подтверждающих мои слова, – сразу предупредил его Дзанусси. – Просто ощущение, которое с годами только усиливается, – заключил он, глядя на магнитофон. – В тот день кто-то забрал Дзено.

Психолог вспомнил синьора с волдырями на руках и его сообщницу, покрытую татуировками. Но вряд ли Пьетро Дзанусси имел в виду этих двух проходимцев. Что он знал или думал, что знает?

– Кто-то что-то сделал с моим братом, что-то очень плохое, – продолжал тот. – Потому что Дзено умер, в этом я тоже уверен.

Джербер подумал о синьоре в очках.

– Я уверен, что виновник все еще на свободе, где-то там, – заявил старый приятель.

Психолог отметил, что, стоило Пьетро Дзанусси заговорить об этом воображаемом человеке, как речь его замедлялась и взгляд тускнел.

– Двадцать пять лет он уживается со своей ужасной тайной. Продолжает жить дальше как ни в чем не бывало. Но я уверен, что время от времени его одолевает любопытство: не изменилось ли что-нибудь, нет ли каких-нибудь новостей… И тогда он подходит ко мне. Наблюдает за мной. Да, он тайком за мной следит.

Пьетро Дзанусси перевел взгляд на Джербера, и тот вдруг понял, что к нему это относится тоже. Ведь и он сегодня наблюдал за старым приятелем через витрину.

– Может, в один прекрасный день он отважится предстать передо мной…

Психолог не знал, что отвечать.

Дзанусси расхохотался:

– Нет, я не тебя имею в виду… Ты был слишком мал, и потом, у тебя есть алиби: нога в гипсе.

На какой-то миг Джербер испугался, что под подозрением именно он. С другой стороны, он не мог поклясться, что бывший товарищ по играм полностью в своем уме. Он с облегчением вздохнул и снова устремил взгляд на кассету, вставленную в автоответчик.

– Если наличие похитителя – всего лишь твое ощущение, что такое я должен услышать?

Приятель заглянул ему в глаза.

– Я называю его молчуном.

Но синьор в очках по-прежнему со мной не разговаривает. Ничего не говорит мне. Совсем ничего.

У Джербера мурашки побежали по коже.

Когда Дзанусси уже собирался нажать на клавишу, чтобы прослушать запись, в кофеварке, поставленной на огонь, забулькало.

Приятель повернулся к кухоньке.

– Погоди-ка, кофе готов, – объявил он и удалился без дальнейших объяснений.

23

На столешнице две грязные чашки. Снаружи, за окном, дождь прошел, но вечернее небо затянуто облаками.

Джербер стоял посреди комнаты. Пьетро Дзанусси прислонился к стене.

– Ты был прав: все эти годы на автоответчик поступало много бессловесных звонков, – говорил этот последний. – Некоторые из любопытства набирали номер, напечатанный на листовке, и, прослушав обращение папы, вешали трубку… Но происходила одна странная вещь: каждое лето, в годовщину исчезновения брата, кто-то звонил и молчал. Иногда несколько секунд, иногда целую минуту: это можно слышать на записи.

Пьетро Дзанусси включил автоответчик. Как он и сказал, на пленке записалась тишина. В действительности – слитые вместе, неразличимые фоновые шумы, дающие, однако, представление