Как очаровать графиню - Карен Хокинс

— Как-то все это немного странно, — нахмурилась Роуз.

— Да. Даже для тети Маргарет. — Син посмотрел на закрытые двери салона. — Не пойму, что за игру она затеяла. И совсем теряюсь в догадках, чего она добивается от меня…

— Вы полагаете, тетушка пытается вами манипулировать? — нахмурилась Роуз.

— Постоянно пытается! Но сейчас важней разгадать ее замысел, чтобы я смог ей воспрепятствовать.

— Какие занятные, однако, у вас с тетушкой отношения! — хихикнула девушка.

— Она сует нос в мою жизнь, а я сопротивляюсь. Мы играем в эти игры с моих семнадцати лет — с той поры, как я стал старшим в семье…

Улыбка исчезла с лица Роуз.

— Но ведь вы были совсем юным! Что слу… о, простите… Мне не стоило лезть с вопросами…

— Дело давнего прошлого, — передернул плечами Син. — Во время поездки перевернулась карета, родители погибли.

Он и сам не понял, с какой стати поведал девушке об этом — тех, с кем он за всю жизнь хоть словом обмолвился о гибели родителей, можно было пересчитать по пальцам на одной руке…

— О, простите! — воскликнула Роуз. — Как, должно быть, это было больно! Терять родителей в любом возрасте тяжко…

В голосе девушки прозвучало нечто такое, что заставило Сина насторожиться. Взглянув на Роуз, он заметил, как скорбно дрогнули ее пухлые губы. Но это длилось лишь мгновение — и вот она уже вновь улыбается. Но он всё понял.

— Вы тоже кого-то потеряли?

— Мама умерла, когда мне было одиннадцать. Отец после трагедии с головой ушел в любимое свое садоводство, дни напролет пропадал в теплицах… и мне пришлось принять на себя все обязанности покойной матушки по дому, а еще заботиться о младших сестрах…

Как и мне в свое время пришлось заботиться о двоих братьях — но ведь мне было семнадцать! Син слишком хорошо знал, что кроется за этими простыми словами, и словно увидел девушку в новом свете.

— Это чересчур тяжкая ноша, да еще в столь нежном возрасте!

— Наверное, вы правы, но я никогда не воспринимала это как «тяжкую ношу»…

— К тому же это многое объясняет, — произнес Син, помолчав.

— Что же, например?

— Что вы постоянно пытаетесь мною распоряжаться!

Это объясняло также и то, с какой живостью откликается она на любой вызов. Ему тоже пришлось стремительно повзрослеть, окунувшись во взрослый мир и в полной мере ощутив груз ответственности и забот. Отсюда его теперешний неутолимый азарт — такой же, как и у Роуз… Син понял вдруг, что у нее смерть матери украла детство, и ей пришлось куда тяжелее, чем ему… На его долю выпало хотя бы несколько лет беззаботной свободы в школе — а у нее и того не было. Душа его исполнилась вдруг горячим сочувствием, но Син решительно отогнал прочь это чувство. Роуз заслуживает многого, но не жалости! Только не жалости! Она достойна радости, искрометного веселья и свободы от груза каких бы то ни было обязательств, хотя бы теперь — словом, всего того, чего лишена была в ранней юности…

И кое-что в его силах было подарить ей прямо сейчас. Разумеется, это не переменит в корне ее жизнь, однако добавит пряных ноток в то унылое блюдо, что поднесла ей судьба…

Син усмехнулся:

— Вы не просто пытаетесь распоряжаться мною, Бальфур! Вы делаете это на удивление решительно и властно!

Роуз вспыхнула:

— Но ведь вы отвечаете мне той же монетой!

— И в этом нет решительно ничего странного, — согласился Син. — Теперь по крайней мере понятно, почему тогда, в Лондоне, вас сопровождала ваша тетушка, а не… более близкий родственник.

— Тетя Леттис — папина старшая сестра… — Роуз состроила рожицу. — Она весьма неохотно согласилась тогда сопровождать меня. А после… ну, после того, что случилось тогда на балу у леди Макаллистер, она наотрез отказалась выводить в свет моих младших сестричек — хотя прежде клятвенно это обещала!

— Это досадно…

— И это мягко сказано! И я чувствую себя виноватой, и боюсь, как бы девочки не зачахли в глуши, лишившись в одночасье всяких перспектив…

Так она чувствует себя в ответе за сестер — а ведь точно так же я чувствовал ответственность за братьев в свое время! Прежде Син не понимал, что сделало Роуз такой. Теперь, когда он кое-что узнал о ней, Син вдруг понял, что хочет узнать куда больше…

— Жаль, конечно, что вы не можете перепоручить заботу о сестричках моей тетушке — ведь она больше всего на свете любит подыскивать женихов для невест и наоборот!

Губки Роуз скривились:

— Вы наверняка исходите из собственного опыта!

— После того как я унаследовал титул, моя бабушка и тетя Маргарет сделали все для того, чтобы и я, и братья не знали ни дня покоя!

Роуз хихикнула и выразительно поглядела на закрытые двери:

— Ну, если герцогиня и вправду столь хитроумная интриганка, то нам следует держать ухо востро!

— И не позволять ей сплести паутину, в которую мы попадемся! — Син распахнул двери и пропустил девушку вперед.

Из дневника герцогини Роксборо

Иногда я искренне восхищаюсь собственной гениальностью. Сегодня — именно такой день!..

Малая гостиная выглядела прелестно. Стены отделаны были китайской бумагой с причудливыми цветами, пушистые, розовые с золотом ковры устилали пол, а несколько изящных золоченых, отделанных перьями диванчиков располагались у камина, облицованного мрамором. Рядом стояли изящные стулья и столики, словно приглашая к изящной беседе.

Леди Шарлотта восседала за небольшим столиком у широкого окна. Леди Маргарет, мисс Изобел и леди Мафарлин стояли вокруг, с монетами в руках и взволнованными выраженьями на лицах. Они лишь мельком взглянули на вошедших Сина и Роуз, но леди Маргарет острым взором одарила молодых людей…

— Два шиллинга за попадание в центр мишени! — воскликнула мисс Изобел.

— На кого вы ставите? — поинтересовалась леди Мафарлин.

— На себя!

Леди Шарлотта уже протянула было руку за монетками, но помешкала и взглянула вопросительно на леди Маргарет:

— А может ли, согласно правилам, мисс поставить сама на себя?

Мисс Изобел опередила герцогиню:

— Я могу ставить на себя, но не против себя! Так ведь, ваша светлость?

Леди Маргарет царственно кивнула — так, словно всю жизнь только тем и занималась, что принимала ставки в разнообразных азартных играх.

— Хорошо. — Леди Шарлотта приняла монеты у мисс Изобел, сунула их в жестянку, стоявшую подле нее на столе, обмакнула перо в чернильницу и сделала пометку в большой амбарной книге. — Вот. Я записала вашу ставку.

— Что это за книга? — спросил Син.