Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий "Центр". 1941-1942 - Альфред Терни

Итак, было решено продолжать наступление. Было ли до сих пор возможно захватить Москву? Фон Бок считал, что возможно; так считал и Гальдер; Гудериан полагал, что небольшая возможность еще есть; фон Клюге уклонился от ответа. Конечно, Гитлер, находясь в Восточной

Пруссии и следя за продвижением группы армий «Центр» по своей большой военной карте, считал, что возможно.

Большое количество наиболее отважных солдат Бока тоже считало, что они все еще могут взять Москву. Но тогда только их отвага и выносливость могли помочь пережить тяжелейшие испытания боев, морозы и болезни. Теперь же не выдерживали даже самые стойкие. Их физические силы были на исходе, и многие тысячи пали на заснеженную землю, замерзая насмерть.

После совещания в Орше фон Бок вернулся в свой штаб и занялся подготовкой наступления. Он издал краткий приказ по войскам, в котором наставлял все части группы армий «Центр» приложить последнее усилие, чтобы победить противника и выполнить поставленную задачу. Он объяснял своим измученным солдатам, что им на помощь отправлены резервы и, несмотря на все трудности, германский солдат превосходит русского и, таким образом, победа неизменно придет83.

Фон Боку пришлось столкнуться с тем, что его приказы исполнялись с большим трудом. Если 2-я и 9-я армии с огромным трудом, но достигли какого-то успеха, то 3-я и 4-я группы и особенно 2-я танковая армия Гудериана, а также 4-я армия Клюге не имели возможности атаковать 15–17 ноября. Фон Бок обратил внимание, во-первых, на Гудериана, буквально бомбардируя его по телеграфу инструкциями. Тот отвечал, что противостоит свежим силам противника и делает все, что только может. «Это вам не Франция в мае, знаете ли!» – огрызался он, вспоминая более приятные дни блицкрига 1940 года84. Тем не менее танки Гудериана прорвались к северу и востоку от Тулы, к концу первого дня наступления продвинувшись примерно на 5 км.

Далее фон Бок обратил внимание на фон Клюге, который также откладывал свое наступление. В ответ на запрос о разъяснении его планов последний язвительно спросил: «Где резервы, о которых вы упоминали?»85 Соответствующим ответом фон Бока на это было: «Прекратите откладывать и следуйте плану наступления!»86 Было очевидно, что терпения с каждой минутой становилось все меньше.

Чтобы успокоить фон Клюге и попытаться придать наступлению больше мощи, фон Бок отдал приказ об использовании практически последних резервов боевых соединений – трех дивизий. Теперь в резерве в группе армий «Центр» оставались лишь охранная дивизия и несколько полицейских батальонов. Но дивизии фон Бока на передовой теряли боеспособность гораздо быстрее, чем он мог их заменять. Временами потери были настолько велики, что ему приходилось их вообще расформировывать. Из рот в боевых частях, имевших в начале операции «Тайфун» в среднем по 150 человек, сообщали, что теперь у них осталось только по 30 или 40 человек, все еще стоявших на ногах; полки, в начале операции имевшие по 2500 человек, насчитывали теперь менее четырехсот в каждом. Потери среди офицеров были особенно тяжелыми, и зачастую батальонами командовали лейтенанты[88].

20 ноября фон Бок отправился на своем специальном поезде в передовые части на фронте, так как хотел лично оценить ведение этой последней попытки захватить Москву. Поезд остановился где-то в 75 км от советской столицы (очевидно, западнее Ново-Петровского). Оттуда фон Бок проехал к наблюдательному пункту артиллеристов. Дул морозный ветерок, видимости мешали завихрения снега. И все же фон Бок увидел в свой полевой бинокль далекие очертания столицы СССР. Это было самое короткое расстояние, на которое фон Бок лично приблизился к Москве.

Возвратившись в свой специальный поезд, фон Бок получил длинную телеграмму от Гитлера. Она инструктировала его прекратить фронтальные удары на Москву и сосредоточиться на окружении города с севера и юга. Гитлер утверждал, что с тех пор, как у северного острия наступления появился потенциал, фон Боку следовало поддержать его дополнительно, предоставив танковым группам Гёпнера и Райнхардта больше войск.

«Откуда я возьму войска?» – поинтересовался фон Бок87.

Он набросал ответ, чтобы отправить Гитлеру, в котором заявил, что у группы армий «Центр» нет войск для согласованного наступления с целью окружения Москвы. Более того, не выполнялись запланированные объемы поставок снабжения. И вероятность того, что группа армий «Центр» не сможет довести до конца намеченный план, была велика. Свой ответ фюреру фон Бок завершил, сообщив, что на фронте отмечены по меньшей мере 34 новые русские дивизии. Насколько он мог судить, эти свежие русские войска еще не были брошены в бой. Когда же это случится, судьба группы армий «Центр» будет висеть на волоске[89]88.

Несмотря на холод, глубокий снег и недопоставки снабжения, изможденные солдаты группы армий «Центр» достигли некоторых успехов. После нескольких дней отчаянных атак 7-я танковая дивизия 3-й танковой группы 28 ноября захватила Яхрому и небольшой плацдарм на восточном берегу канала Москва – Волга. В этой атаке фон Бок увидел луч надежды. Он вспомнил последние указания Гитлера и пытался всячески развить успех на северо-западных подступах к Москве, где немцы уже взяли 23 ноября Клин, Солнечногорск, а 25 ноября Истру. Фон Бок связался с Райнхардтом и фон Клюге, чтобы обсудить дальнейшие действия. Пока фон Бок говорил с ними, 7-я танковая дивизия у Яхромы сообщила, что ее части подверглись тяжелой атаке русских танков и кавалерии и позицию на канале приходится признать необороняемой. Фон Бок неохотно разрешил 7-й танковой дивизии отступить, но много людей и танков не смогли снова пересечь канал в обратном направлении, и больше о них никто не слышал.

29 ноября соединения 4-й танковой группы и 4-й полевой армии продвинулись до Крюково и Красной Поляны. До центра Москвы оставалось менее 30 км. Защитники русской столицы, включая ополченцев, яростно сражались за каждую позицию. Фон Клюге просил дополнительные резервы, но фон Бок приказал продолжить наступление 1 декабря, как планировалось, с теми силами, которые имелись.

Положение на фронте под Москвой было критическим для обеих сторон. Фон Бок знал, чего ждал Гитлер, ждала германская нация, ждал весь мир, наблюдая жестокую битву под Москвой. И снова, как было уже в октябре, германское радио оповестило народ о том, что в ближайшее время будет объявлено очень важное сообщение. По всему миру газеты выходили с заголовками о роковой драме, которая разворачивалась у ворот Москвы. Некоторые ожидали, что Москва падет; другие были настроены более скептически. Американский еженедельник («Тайм») оценивал ситуацию с достаточной точностью. «Перед Москвой, – заявлялось в нем, – фон Бок расходует человеческие и материальные ресурсы, которые Германия никогда больше не сможет собрать…..»89 В той же статье издание сделало примечательный прогноз: «…Очень возможно, что, когда будет написана история Второй мировой войны и составлен список военачальников, которые сделали больше всего, чтобы понизить шансы Германии на победу, имя маршала фон Бока будет стоять выше всех…»90