Красный дождь - Сейс Нотебоом

Мне тяжело посещать дома умерших писателей. Их нет там, они ушли, а если где и остались, то в своих книгах — там их и ищите. Рукописи, пожелтевшие снимки, старые издания книг — все покрыто патиной прошлого. Только вид из окна остался прежним и деревья выглядят в точности, как на старых фотографиях.

Стивенсон был уже всемирно известен в 1889 году, когда шхуна «Экватор», на которой он плыл, бросила якорь в Алии[141]. Он уезжал, жил в Сиднее, но зов острова был слишком силен, и в 1890-м он купил землю, на которой построил себе дом, Вилла Вайлима. Он был уже болен, и похоронили его прямо над домом на вершине горы Ваэа. За те четыре года, что Стивенсон прожил на Самоа, люди успели полюбить его. Они прозвали его Tusitala — Рассказчик. Дорога к вершине горы была проложена через сельву за одну ночь вождями местных племен. Ночью, накануне того дня, когда я собрался подняться на гору, прошел сильный дождь, и густые заросли кустарника и папоротников, тропический подлесок, тонули в горячем тумане. Вокруг перекликались птицы, и точно так же они пели в ветвях этих деревьев в день, когда вожди несли вверх фоб Стивенсона. Я шел долго, никого не встречая на своем пути, а добравшись до вершины, обнаружил, что промок до нитки. Могила оказалась единственной в этом месте, вокруг — никого, кроме ветра и птиц.

Далеко внизу лежал океан, я остался наедине с поэтом и прочел вслух вырезанные над изголовьем стихи, которые всякий путешественник с удовольствием увидел бы над своей могилой:

Under the wide and starry sky,

Dig the grave and let me lie.

Glad did I live and gladly die,

And I laid me down with a will.

This be the verse you grave for me:

Here he lies where he longed to be;

Home is the sailor, home from the sea,

And the hunter home from the hill.[142]

Когда я спускался по лесу, рядом шумел высокий водопад, и я понимал, что начинаю долгий, долгий путь к своему острову в Средиземноморье. Величайший соблазн для современного путешественника, не желающего подчиняться тирании твердого расписания, — round-the-world-ticket[143]. Связывая всякий раз по нескольку путешествий вместе, я навсегда покончил с этой проблемой. Я смог остановиться в Японии и, завершая начатое в прошлый приезд путешествие по тридцати трем храмам в окрестностях Киото, добраться до самых отдаленных буддистских монастырей, в которых одиннадцатиглавая и тысячерукая Каннон, богиня милосердия, почитается во всех своих тридцати трех воплощениях. Потом, чтобы залечить тоску по калифорнийским годам, заехал в Лос-Анджелес и находящийся по соседству национальный парк Топанга, лазал по тамошним скалам и глазел на тот же самый океан, но с другого берега; океан оказался по левую руку от меня, когда я поехал на автомобиле по 101-му шоссе в сторону Сан-Франциско и Марин-Каунти, откуда длинная наклонная дорога ведет вниз, к пляжу Макклюр. По этой дороге я спускался туда каждый день много лет назад, когда читал лекции в Беркли. Однако была в этой идиллии и положенная ложка дегтя. Места там тихие, практически безлюдные. И на этом пляже я едва не утонул; огромная донная волна подхватила меня и ударила оземь, и с тех пор всякий раз, посещая Запад Америки, я навещаю это место.

Может, кому-то это покажется глупым, но я считаю очень важным возвращаться в такие места и раз за разом заставляю себя делать это. С высоких небес глядит на меня колоссальное, бездонное нечто, и я точно знаю, в каком месте над ручейком, текущим вдоль тропы, нарву дикого салата, а спустившись вниз, где прилив всегда опасен, посмотрю на вечное движение воды и птиц, выписывающих лапками на песке, у самой воды, таинственные иероглифы. Но наступает день, когда архив моей памяти снова наполняется до краев. Впечатления накоплены, и это значит, что пора возвращаться в город на воде, где стоит мой дом, в Европу моих первых путешествий автостопом, или на остров, где я живу летом, к саду, над которым возвышается пара пальм, посаженных мною тридцать лет назад; они стояли на месте, пока я выписывал кренделя по всему свету. Несколько месяцев проведу я там, в неподвижности, пока не напишу обо всем, что увидел, о чудесах и парадоксах огромного мира.

Я — дорога

стрелою

направлена вдаль,

но и вдали

я

дорога.

Если пойдешь вперед,

туда, вперед и вперед,

куда ты шел,

тебя приведу.

На то я и дорога.