Легенды ночных стражей: Похищение - Кэтрин Ласки

— Это был Бормотт, — хором выдохнули Сорен с Гильфи.

— Что было дальше? — спросил Сумрак. — Твои родители вернулись и нашли тебя?

— Понимаете… Дело в том, что я потерялся. Я бежал слишком быстро и убежал дальше, чем обычно, но все равно… я попытался вернуться. А потом я случайно наткнулся на нору, которая была очень похожа на ту, в которой мы жили с родителями, но в ней никого не было. Но может быть, это была не та нора? — дрожащим голоском спросил Копуша, и тут же неуверенно добавил: — Правда же?

Сорен, Гильфи и Сумрак не проронили ни звука.

— Я хочу сказать, — неуверенно пояснил Копуша, — что они не могли нас бросить. Они бы решили, что случилась беда, и пошли бы искать нас. Нет, папа пошел бы искать, а мама осталась бы в норе. Ну, на случай если мы вернемся… — голосок его оборвался и растаял в холодном ночном воздухе пустыни.

Сорен желудком почувствовал страх и боль несчастного Копуши.

— Понимаешь, — выдавил он, — они могли вернуться, увидеть… — он сделал глубокий вдох, — увидеть на земле кровь и перья твоего младшего брата. Наверное, они подумали, что вас всех убили. Они тебя не бросили, Копуша. Они просто подумали, что вас больше нет.

— Ой, — тихо пискнул пещерный совенок. А потом пролепетал: — Какой ужас… Папа с мамой думают, что я умер! Что мы все умерли! Кошмар! Значит, я должен их разыскать. Пусть увидят, что я живой. Я же их сын! И я уже умею летать! — но вместо того, чтобы полететь, он решительно понесся в глубь пустыни.

— Эй! — ухнул ему вслед Сумрак. — Почему же ты не летишь?

Копуша на бегу повернул голову.

— Ой, смотрите, норка! Я просто хочу в нее заглянуть.

— Великий Глаукс! — вздохнула Гильфи. — Теперь он помчится пешком через всю пустыню и будет заглядывать в каждую нору!

Всю следующую ночь они кружили над пустыней Кунир. Но не только в старом кактусе, где Гильфи жила до похищения, но и ни в одном другом месте не было и следа ее семьи.

Всю дорогу Сорен думал о Академии Сант-Эголиус и немыслимом злодействе тамошних сов. Он уже видел, что зло коснулось каждого совиного царства: кража яиц в королевстве Амбала, похищение птенцов в Тито и, наконец, самое ужасное — каннибализм в Кунире. Судя по рассказу Гортензии, у них, в Амбале, уже знали, что зло приходит из Сант-Эглиуса, но родители Сорена понятия об этом не имели, считая похищения яиц и птенцов делом лап какой-то неизвестной банды крылатых разбойников.

Они и представить себе не могли, насколько ужасно и могущественно зло! Существование такого места, как Сант-Эголиус, просто не умещалось у них в голове, и в этом, как начал догадываться Сорен, его родители были не одиноки.

Неужели никто, кроме них с Гильфи и Сумраком, не представляет размеры грозящей опасности? Неужели только им удалось сложить все части этой жуткой головоломки? Если так, они должны держаться вместе. В единстве сила, даже если объединяются трое. А они знали ужасную тайну Сант-Эголиуса. И это знание могло помочь им спасти все остальные совиные царства.

Сорен вспомнил, как еще будучи пленником Сант-Эголиуса, представив свою любимую сестру, малышку Эглантину жертвой жестоких порядков Академии, он впервые понял, что спастись — это не самое главное. Спастись им удалось, но все оказалось сложнее, чем они рассчитывали. Нужно хорошенько подумать, как объяснить все это Сумраку и Гильфи.

Во время полета совята время от времени видели Копушу, несущегося по пескам пустыни. Порой пещерный совенок поднимался в воздух, но летел всегда над самой землей, выискивая очередную нору. Однако чаще всего он бежал; его длиннющие голые лапы мелькали по песку, а короткий огрызок хвоста торчал высоко вверх, ловя попутный ветер. Если же Копуша несся против ветра, он, напротив, низко опускал хвостик, прижимал крылышки к бокам и, набычившись, устремлялся вперед.

— У этого дурачка самые сильные лапы, которые мне доводилось видеть, — пробормотал Сумрак, когда первый ломтик месяца поднялся над горизонтом.

— Самые сильные лапы и самая упрямая голова, — подхватила Гильфи.

Сорен промолчал. В глубине души он искренне восхищался нелепым совенком: такому упорству можно было только позавидовать!

Сорен как раз размышлял над этим, когда какой-то звук привлек его внимание. Он склонил голову к одному плечу, потом к другому. Как и у всех сипух, его ушные отверстия находились на разных уровнях: левое чуть выше правого. Такое их расположение позволяло лучше улавливать и определять источник звука.

Сорен инстинктивно расслабил мышцы лицевого диска, чтобы увеличить его поверхность и облегчить доступ звуков. Все понятно, шум доносился с подветренной стороны, то есть справа, потому что именно правое ухо первым услышало звук. А потом почти одновременно — с разницей не более одной миллионной доли секунды — звук ударил в оба уха.

— Триангуляция, да? — спросил Сумрак.

— Чего-чего? — опешил Сорен.

— Просто ученое слово, которое описывает свойство слуха сипух. Вы разбиваете пространство на треугольники и выясняете, откуда исходит звук. Что слышно? Надеюсь, что-нибудь съедобное?

— Пока не знаю. Это под нами, но не на земле. Прочерти линию вниз во-он от той звезды, которая у меня на кончике крыла.

И тут они заметили их.

— Великий Глаукс! — воскликнул Сорен. — Это Джатт и Джутт!

— Смотрите! — ахнула Гильфи. — Они снижаются над Копушей. Надеюсь, там есть какая-нибудь нора.

— С ними номер 47-2, — добавил Сорен. — Помнишь ту оболваненную дуру? Ты только посмотри, какая она стала огромная!

— Вон та ушастая сова? — переспросил Сумрак. Вглядевшись, Сорен понял, что номер 47-2 стала как две капли воды похожа на Ищейке, первую помощницу Виззг.

— Наверное, они позволили ей опериться и теперь учат летать, — пролепетала Гильфи.

— Отвернитесь от ветра, — приказал Сумрак. — Не хватало только, чтобы они нас услышали!

— Да, надо вести себя тихо, — решил Сорен. — Я кое-что услышал. Подождите-ка.

Поднимающиеся воздушные потоки сильно заглушали речь патруля Сант-Эголиуса, но даже те слова, которые ему удалось расслышать, заставили Сорена похолодеть от ужаса.

— Ну, номер 47-2, когда ты попробуешь мяса пещерной совы… ничто… не сравнится… бегает быстро… ни одной норы поблизости… некуда спрятаться… некуда…

— Нужно что-то делать, — прошептал Сорен.

— Их трое, а нас двое с половиной, — ухнул Сумрак, покосившись на Гильфи.

— Я могу быть приманкой! — выпалила Гильфи и, не дав друзьям опомниться, кружа, полетела вниз.

— Что она делает? — растерялся Сорен.

Опустившись на землю, Гильфи зачем-то принялась передразнивать повадки пещерной совы и, нелепо выкидывая ноги, понеслась по песку.