Грязная война - Доминик Сильвен

Экс-комиссар рассказала, что ездила в Руасси допрашивать Исиду Ренту А потом побывала на стройке, на улице Обервилье, где видела убитого Эме Банголе.

– Только и всего, – съязвил Саша.

Лола примиряющее подняла руку:

– Я не собираюсь соревноваться с тобой за приз лучшего сыщика. Рента мне кое-что рассказала, но только потому, что я применила запрещенный прием.

Саша заметил красноречивый взгляд, брошенный Ингрид на Лолу. Молодая американка не одобряла методов своей подруги, но решила хранить ей верность. Как это на нее похоже. Чистая совесть и по уши в неприятностях. Сейчас она нервно мяла в руках старый билет на метро. В остальном с виду была совершенно спокойна. Вместо долгих объяснений, Лола достала из сумки магнитофон и включила его. Саша узнал ее голос, потом испуганный и удрученный голос стюардессы.

– Слушай сюда, Рента. Может, вид у меня и облезлый, но я не таких, как ты, обламывала. Или ты отвечаешь на вопросы, или я подправлю тебе мордашку… Ты не поехала в Африку на похороны бывшего дружка. Почему?

– Я хотела оборвать всякую связь с Норбером, меня могли увидеть.

– Кто?

– Убийцы, которые преследовали его в аэропорту Киншасы.

– Ты виделась с ним перед смертью?

– Да.

– Как он выглядел?

– Страшно напуганным.

– Чего он хотел?

– Чтобы я помогла ему бежать, вскочить в самолет, но я не успела. Военные приехали, Норбер сунул мне конверт и велел передать Туссену, когда буду в Париже. Он убежал, а солдаты за ним.

– Опиши их.

– Их было трое, в военной форме, в масках.

– Африканцы?

– Да.

– Ты уверена?

– Я слышала, как они говорили.

– О чем они говорили?

– О том, где искать Норбера.

– И ты отдала тот конверт Туссену?

– Нет, мне было слишком страшно. Я не хотела иметь с этим ничего общего. Я отправила его по почте.

– Что в нем было?

– Ключ.

– Ты проверила?

– Нет, это Туссен мне сказал.

– Как это было?

– Он догадался, что мы виделись с Норбером. Потому что Норбер мало кому доверял, только Туссену, своей сестре и мне. Я рассказала Туссену о том, что произошло в аэропорту. Тогда он сказал мне про конверт. Там был ключ и записка: “Камера хранения. Орегон”.

– Туссен понимал, о чем речь?

– Он думал, что это камера хранения в аэропорту Киншасы.

– Он посмотрел, что там было?

– Я его ни о чем не спрашивала. Потому что не хотела знать. Я чувствовала, что это опасно.

– Ты знаешь, что значит “Орегон”?

– Нет.

– Но Туссен должен был тебе рассказать!

– Если Туссен и знал, то мне он ничего не сказал. Клянусь! После той встречи в Париже я его больше не видела. А потом узнала о его смерти…

Лола выключила магнитофон.

– Дальше ничего интересного. Запись оставляю тебе. Можешь помозговать над ней.

– Лола, вы передумали и решили сотрудничать. Почему?

– Без меня эта женщина продолжала бы хранить тайну. Она молчала целых пять лет. Впрочем, как и другие. Они умирают от страха.

– Чего, как видно, не скажешь о вас.

Саша не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Ингрид, давая Лоле понять, что она втянула свою подругу, гражданское лицо, в опасную авантюру.

– Я сумею затормозить перед бетонной стеной, Саша. “Орегон” – это, по всей видимости, код. У тебя больше возможностей для получения такой информации. Незаконный способ добычи этой пленки судье не понравится, но полицейским очень поможет. Признаю, что ты был прав. Наступает момент, когда человеку приходится смириться с тем, что он не всесилен. Будь добр, держи меня в курсе следствия.

Карль проводила ее до двери под пламенным взглядом Менара, который наверняка мечтал упрятать бывшую комиссаршу в подземный каземат.

– Можно с тобой поговорить? – спросила Ингрид.

Менар озадаченно помигал, чтобы убедиться, что он не ослышался. Ингрид обращалась к шефу на “ты”.

– Если хочешь.

Шеф тоже был с ней на “ты”.

– Ну, что ж… я вас оставлю. Если понадобится мой светлый ум, дайте знать.

Никто не счел нужным ответить. Менар удалился, унося свое изумление.

– Я тебя слушаю.

Ингрид положила на стол мятый билет на метро и молча смотрела на него. Потом подняла глаза на майора. Во взгляде голубых глаз золотые искорки и… решимость.

– Если Рента подаст жалобу, нужно сделать ее незначительной.

– Ты имеешь в виду, не придавать ей значения?

– Лола притворилась, что может причинить ей вред, но она бы не тронула и волоса на ее голове.

– Возможно.

– Это точно. А когда она нашла Эме Банголе, она предложила ему искать защиты у тебя, но он отказался.

– Тебе нужно сказать об этом самой Лоле.

– Я уже сказала, но если это будет исходить от тебя, это больше подействует.

– Хочешь сказать, полицейские поймут друг друга?

– Вроде того.

– Расскажи, что вам говорил Банголе.

Ингрид вкратце поведала о том, что произошло в Бельвилле. Погоня, допрос. О том, что Киджо расспрашивал своего сексота о Конате и о Грасьене. Потом про страх Банголе. Слишком явный. Но что сделано, того не воротишь.

– Пока не ввяжешься в драку, не поймешь, на что ты способен. По крайней мере, Лола не боится смотреть в лицо опасности.

– Рад слышать, что ты вовремя вышла из игры, Ингрид. И мне так спокойней.

Ему захотелось сказать, что он за нее боялся. Но Ингрид уже поднялась. И на прощание сказала лишь: Good luck with Oregon![23]

Когда волновалась, она всегда переходила на родной язык. И пыталась чем-нибудь занять руки. Саша взял смятый гармошкой билет на метро, глянул на него, потом сунул в карман. Затем достал мобильный и набрал номер Антонии Грасьен. Она ответила после второго гудка.

– Чем могу вам помочь, майор?

Стоя у решетки Ботанического сада, великан очень уверенно, хотя и без клюшки, изображал свинг. “Бентли” был нагло припаркован в неположенном месте.