Остров победы - Сергей Донской

– Как это у тебя получилось? – растерянно спросил Ринат. Приняв сидячую позу, он обхватил руками колени, отчего казался внезапно уменьшившимся в размерах.

– Секрет, – обронил Скиф.

– Шайтан! – Ринат ударил кулаком по полу, усиливая переполох, который наверняка начался у обитателей нижней квартиры. – Сплошные беды на мою голову! Сначала не уследил за дочкой, теперь проиграл какому-то русскому, понятия не имеющему о курэше.

– Ты не проиграл, батыр.

– Что?

– Ты не проиграл, – повторил Скиф.

– Не понимаю, – натужно крякнул Ринат, вставая.

– Уговор помнишь? Ты хотел знать, что за дела у меня в Астрахани. Так вот, – Скиф сунул в рот сигарету, – я тебе расскажу. За это оставишь меня ночевать. Будем считать, что у нас ничья.

На том и порешили, скрепив устный договор новым рукопожатием, уже не таким жестким, как первое.

Много было говорено-переговорено в тот вечер. Сперва под водочку, потом под чай, который в доме Асадуллина готовился весьма необычным способом. Бульон, как определил Скиф, когда попробовал напиток, в котором кипяченого молока и сливочного масла было больше, чем, собственно, навара от черного плиточного чая. А вот бармаки, поданные Ринатом на сладкое, оказались на поверку самыми обычными «пальчиками», только начиненными не вареньем или повидлом, а грецкими орехами. Сообщив, что их напекла Фатима, прежде чем сознаться в беременности, Ринат помрачнел. Подсластить горькую пилюлю дочь не сумела. Не помог и подробнейший отчет о полете по маршруту Москва – Астрахань, сделанный Скифом из уважения к хозяину дома. Тот лишь укрепился в мнении, что отца будущего внука ему не видать как своих ушей, и заявил, что по старинному татарскому обычаю гулящая девка подлежит троекратной порке сыромятной плеткой с последующим привязыванием к горячему жеребцу и волочением по степи.

Пока налегали на водку, Ринат утверждал, что именно так он и накажет беспутную дочь, но за чаем признался, что не способен ее даже пальцем тронуть. И как теперь быть? – вопрошал он, поглощая «пальчики» чуть ли не пригоршнями. Где искать Фатиме достойного мужа, который согласится взять ее с чужим ребенком? Татарин, по словам Рината, скорее женится на змее, чем на девушке, потерявшей невинность до свадьбы. Выходит, выдавать Фатиму придется за русского. А много ли среди них мужчин, способных создать настоящую семью и обеспечить ей благосостояние?

О том, чтобы породниться с кем-нибудь из умеренно процветающих коммерсантов, Ринат даже слышать не хотел, зато все пристальней, все внимательней присматривался к Скифу, пока, наконец, не спросил напрямик: женат ли тот. Да, соврал Скиф, после чего чайные пиалы на столе уступили место рюмкам с душистым коньяком, а Ринат сменил тему разговора.

Он признался, что до недавних пор был браконьером, возглавлял целую артель, сколоченную из таких отчаянных людей, что даже местные бандиты не осмеливались обкладывать ее данью.

Это были бывшие рыбнадзоровцы и пограничники, в преобладающем большинстве своем офицеры, которые сами когда-то гонялись за браконьерами, но пришли к выводу, что их усердие не приносит никаких положительных результатов. Ладно бы только зарплату им задерживали месяцами, но ведь этим подлость начальства не ограничивалась. Конфискованный погранцами улов перекупали барыги, полукилометровые сети возвращались за взятки владельцам, задержанные выходили на свободу и снова принимались за разбой.

– А потом и вы к ним подключились, – обронил Скиф, наблюдая за хитросплетениями голубоватого дыма, струящегося от его сигареты.

– Но жить-то как-то было надо, – проворчал Ринат. – Выживать, а не жить. В речку бросили котят, пусть резвятся, как хотят.

– И рыбку ловят.

– Мы никогда без меры осетра не брали, а тех, кто беспредельничал, быстро в чувство приводили. – Ринат влил в глотку коньяк, страдальчески поморщился, закусил и продолжил: – Никто из нас не разбогател, хотя возможностей было предостаточно. – Взять ту же икру, которую мы лопаем. – Ринат зачерпнул ложкой зернистую массу, которой была наполнена средних размеров салатница. – Вот где настоящее черное золото. Французы икру кавьяром называют. За килограмм белужьей икры готовы две штуки баксов отваливать. Осетровая и севрюжья в два раза дешевле, но деньги тоже немалые.

– Да, прибыльное занятие, – согласился Скиф. – И главное – особых затрат не требует. Вспорол белуге брюхо и загребай черное золото ведрами.

– Много ты понимаешь, – обиделся Ринат. – А лодки, а снаряжение, а оружие? И потом, в Астрахани настоящей цены за товар никто не дает, тут перекупщики мазу держат. Я однажды попробовал на настоящих покупателей выйти, на московских. И что?

– И что?

– Гранату мне в окно кинули. Я как раз с одной злокипучей бабенкой кувыркался, но не на кровати, как у всех нормальных людей принято, а на ковре – такая ей блажь в голову взбрела. – Ринат тихонько засмеялся. – Грохнуло аккурат в момент наибольшего накала страстей. Нас не задело, если не считать, что мне всю задницу осколками стекла посекло. Правда, Зойка после того случая умом тронулась. Мужа заставляет петарды взрывать, когда кончает. Иначе, говорит, всплеск эмоций не тот. Я же с ней отношения разорвал, да и на мировой рынок икры перестал стремиться. Слишком опасно. Золото – это золото, хоть черное, хоть какое. – Оборвав смех, Ринат вполне трезво посмотрел на гостя и спросил: – Ты, кстати, не по этому вопросу в Астрахань прибыл?

– Злокипучих баб и в Москве хватает, – прикинулся непонимающим Скиф.

Хозяина дома это задело. Махнув коньяка, он уперся взглядом куда-то в угол и высказался в том духе, что мужчины, забывающие о данном слове, конечно, могут по-прежнему рассчитывать на его, Рината, гостеприимство, но особого дружеского расположения пускай в таком случае не ищут.

Кляня себя за приступ великодушия, Скиф вкратце поведал свою историю, умалчивая те аспекты, которые не подлежали огласке.

– Наркота, значит, – подытожил Ринат, задумчиво теребя пиратскую серьгу в ухе. – Теперь понятно, почему к Рачьему острову подступиться невозможно.

– А ты пробовал? – удивился Скиф.

– Было дело. Мы собирались там базу оборудовать. Чтобы сети хранить, горючку, улов без помех разделывать. Удобное место. Сам остров-то в море расположен, но до плавней оттуда рукой подать. – Ринат уставился в окно, словно там, за кружевными гардинами, не огни ночного города виднелись, а бескрайние волжские просторы. – В плавнях затеряться легко. А вот на острове…

– Продолжай, – потребовал Скиф, напрягшийся, как охотничья собака, сделавшая стойку.

Он даже накрыл ладонью свою рюмку, куда Ринат намеревался плеснуть щедрую порцию коньяка. Правда, жест не помог. Рука Скифа была отстранена с такой снисходительной небрежностью, словно хозяин имел дело с закапризничавшим ребенком, отказывающимся от добавки каши. Пришлось выпить. И только после этого Скиф услышал продолжение заинтриговавшей его истории.