Дом на улице Чудес - Пола Льюис

Ее не очень радовала мысль о том, что кто-то другой наденет платье, но в конце концов, почему бы и нет? Все равно ей скоро придется расстаться с ним. Должна же она хоть раз увидеть это платье на живом человеке, а не на бездушном манекене. Сама она так ни разу и не решилась примерить его.

- Пожалуйста, - попросила Пат. - Оно такое красивое...

Джейми осторожно сняла платье с манекена и протянула сестре. Та без малейшего смущения скинула блузку и юбку и, оставшись в изящном кружевном лифчике и трусиках, которые Джейми никогда бы не решилась надеть, нырнула головой в расшитый жемчугом ворот.

Джейми аккуратно застегнула крошечные пуговки и отступила на шаг, чтобы полюбоваться результатом. Платье сидело великолепно, как будто было создано специально для Пат.

- Как я выгляжу? - спросила та, изгибаясь, чтобы увидеть себя сзади.

Джейми молча повернула ее к огромному, в человеческий рост, зеркалу, стоящему в углу, и зажгла специально закрепленную над ним лампу.

Пат уставилась на свое отражение, торжествующе улыбаясь. Затем ее улыбка угасла, и она задумчиво вздернула бровь.

- Что-то не так? - заволновалась Джейми.

- Все в порядке, - успокоила ее сестра. Мне очень нравится платье, но мне не нравится, как я выгляжу в нем. Когда оно на мне, я начинаю чувствовать себя цветочком, а это не правильно. Не знаю, в чем причина. Примерь его лучше ты.

- Ни за что! - воскликнула Джейми, чувствуя, что краснеет.

- Давай-давай! Это же нечто вроде игры в переодевание. Если бы мы росли вместе, то наверняка устраивали бы такие игры где-нибудь на чердаке, забитом старыми чемоданами.

Каким-то образом платье оказалось в руках у Джейми. Она была стеснительнее, чем Пат, и отправилась переодеваться в ванную.

Платье облегало ее словно вторая кожа. Казалось, она родилась в нем.

Джейми не хотела видеть себя в этом платье.

Но Пат чуть ли не силой вытащила ее из ванной и поставила перед зеркалом. Набрав в легкие побольше воздуха, Джейми решилась бросить взгляд на свое отражение. И уже не могла оторваться.

- Вот это да! - выпалила Пат. - Оказывается, моя сестра ангел! Когда я смотрю на тебя, мне хочется плакать. Никогда не видела ничего красивее.

Платье было именно таким, каким Джейми хотела его видеть, и даже более того. Оно было самим совершенством, мечтой, воплотившейся в реальность. Словно по мановению волшебной палочки бедная портниха превратилась в принцессу. Ее глаза горели тем глубоким огнем любви, который делает дурнушку хорошенькой, а красавицу - ослепительной.

Но для того, чтобы сказка стала явью, нужны двое. А судя по тому, как они сегодня расстались с Гленом, рассчитывать на совместное будущее им не приходится. По крайней мере, на будущее, в котором есть место такому платью.

Джейми резко повернулась и бросилась обратно в ванную, с трудом удерживаясь от слез.

Фантазии и реальность пришли в противоречие, и сказочно прекрасное платье лишь подчеркивало этот убийственный контраст.

Когда Джейми, умытая и одетая в привычные джинсы, вернулась в комнату, Пат ждала ее, сидя в кресле.

- Слушай, у меня есть отличная идея, - сказала она. - Давай просидим всю ночь, будем пить кофе, курить и болтать обо всем на свете, как настоящие сестренки. Что ты об этом думаешь?

Больше всего Джейми хотелось забраться в кровать и провести остаток ночи, воображая, как все могло бы сложиться, если бы Пат приехала не сегодня а, скажем, через неделю. Но ей не хотелось отказывать сестре.

- Только здесь нельзя курить, - предупредила она. - Не забывай, у меня дети.

- Хорошо, - покладисто кивнула Пат. - Тогда давай посидим на крылечке. Если дети проснутся, мы их услышим, а я обещаю бегать за кофе.

Вскоре обе удобно устроились на ступенях крыльца, смеясь и негромко переговариваясь.

- Не могу поверить, что ты боишься пауков, - говорила Пат. - Это просто невероятно.

- Я всю жизнь, сколько себя помню, не выносила их.

- Я тоже. На выпускном экзамене в колледже я грохнулась в обморок, потому что по шее парня, который сидел впереди, полз паучок.

Меня освободили от экзаменов, и все ребята считали, что это была отличная шутка. Понимаешь, они были убеждены, что я ничего на свете не боюсь, и не поверили, когда я попыталась рассказать правду.

- Как думаешь, может быть, с нами в детстве произошло что-нибудь страшное, связанное с пауками? Я имею в виду, до того, как нас разлучили?

- Может быть. До чего же жалко, что ни ты, ни я ничего не помним! Слушай, давай пойдем к этому адвокату и заставим его выложить нам все, что он знает.

- Сомневаюсь, что нам это удастся.

- Вот увидишь, я возьму его в оборот! Пошли!

- Прямо сейчас? Но уже поздно.

- Чепуха! Адвокаты поздно ложатся.

- Нет, Пат. Если хочешь, мы сходим к нему завтра.

Джейми вздохнула. Очевидно, ее сестра была из тех людей, которые всегда руководствуются только своими нуждами и побуждениями, не обращая внимания на желания и потребности других. И все-таки Джейми любила Пат и не сердилась на нее. Она была готова любить и прощать до конца своих дней.

Ни та, ни другая молодая женщина не обратила внимания на распахнутое окно второго этажа, прямо над крыльцом, на котором они сидели.

Глен Джордан, валяющийся без сна на смятой постели, слышал каждое слово из того, что сестры рассказали друг другу в эту ночь.

10

Даже после того, как Джейми и Пат ушли в дом и все затихло, их голоса продолжали звучать у него в ушах.

Глен не чувствовал за собой вины, подслушивая их. Да и с чего бы: он даже пальцем не шевельнул, чтобы добиться этого. Скорее уж это сестры проявили беспечность, устроившись поболтать прямо под его открытым по случаю теплой ночи окном.

Глен думал о Джейми и о тех словах, которые она, говорила ему у озера, словах, каждое из которых было правдой. Он мог почтить память Беатрис лишь одним-единственным способом: продолжая оставаться тем человеком, которого она из него сделала, - честным, прямым и открытым.

Правдой было и то, что избранная им жизнь, лишенная всех человеческих эмоций, вела лишь к абсолютному одиночеству.

И только ей удалось изменить эту жизнь.

Джейми. Она принесла солнечный свет в его темницу, которую он сам для себя построил.

Лежа в темноте и тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов и далеким лаем собак, Глен понял и принял ту единственную правду о себе, которую до сих пор не желал признавать. Правду о том, что он стремился вырваться из этой темницы каждую минуту с того самого мгновения, когда Джейми такой же глубокой ночью возникла у его двери.