Дочь авторитета - Владимир Колычев

— Меня зовут Зоя. Так и обращайтесь, просто по имени. — Она улыбалась, как скромная учительница русского языка перед директором школы, но при этом уверенно, без всякой застенчивости сунула ладошку под нос Золотареву.

Впрочем, он и сам рад был поцеловать ей ручку. Похоже, этот тип был очарован ею. Но Захар не ревновал. Как своего соперника он мог всерьез воспринимать только Жака. Тот был единственным среди своих, кто мог бросить ему реальный вызов, бороться за власть и Зойку.

Газетный номер был еще в наборе, но работа уже шла полным ходом. Захар объезжал всех коммерсантов, с которых кормился Сарай. К ларечнику Вахтангу он подкатил на своей «Волге», на борту которой красовалось название частного предприятия, еще только проходившего регистрацию. С этим они не извращались и фирму свою окрестили просто «Охрана». Коротко и ясно.

— Огурцы! Баклажаны! — Вахтанг понимал, что Захар приехал к нему не за овощами, но ему нужно было как-то занять свои руки, которые от волнения искали пятый угол.

— Дорого, — заявил Захар.

— Зачем дорого? — возмутился Вахтанг. — Дешевле только на рынке. Да и то не у всех.

— А ты не плати Сараю, и у тебя будет еще дешевле, чем на рынке.

— А кому платить?

— В банк. На расчетный счет… — Захар показал на машину.

Название фирмы Вахтанг мог прочитать сам.

Возле автомобиля стояли крепкие парни в черной униформе и бронежилетах того же цвета. У каждого в руках автомат. Стволы пневматические, но издалека они смотрелись как боевые.

— Да? И сколько?

— В месяц — триста долларов. В рублях, по текущему курсу.

— А Сараю сколько?

— Нисколько. Если наедут, звоните на пульт.

Захар снова показал на машину, на которой, помимо названия, красовался номер телефона. Пока Вахтанг раздумывал, запоминать ему эти цифры или нет, он сунул ему в карман визитную карточку. У них все серьезно, если кто-то вдруг этого не понимает.

— А подумать я могу?

— Мы живем в свободной стране. Ты можешь думать сколько угодно. Но лучше не затягивать. А то скидки скоро закончатся, будешь платить пятьсот.

В кармане у Захара зазвонил сотовый телефон. Он вынул его с деловым видом. Мобильник — примета серьезного человека, с которым можно и нужно иметь дело.

— Захар, у нас проблемы, — сказал Жак.

Уже через двадцать минут Захар был у ворот своей охранной фирмы, перед которыми кучковались парни в кожаных куртках. Их было немного, человек семь-восемь. Все рослые, плотные, в длиннополых кожаных куртках. Но им явно не хватало свежести, ухоженности. Один скреб пятерней давно не мытую голову, у другого куртка в меловых разводах, у третьего похмельный вид. Четвертого мелко трясло то ли от простуды, то ли от наркотической ломки.

Захар подъехал к толпе с одной стороны, а Жак с тремя бойцами вышел из ворот. С Байкаловым были Тюха и Захарик.

— Гон, чего не заходим? — спросил Жак, глядя на мордоворота с разными ноздрями.

Одна узкая, другая, напротив, широкая, как будто вывернутая наизнанку.

— Я тебя знаю? — всматриваясь в него, спросил этот тип.

— Мы с тобой виделись в девяносто втором. — Жак принял боксерскую стойку. — Я к вам попросился, а ты сказал, что рано.

— Да, что-то было.

— Заходим? — спросил Жак, показывая на приоткрытые ворота.

— Сарай где?

— Там его точно нет, — ответил Жак.

Захар внимательно смотрел на Гона, но молчал. Жак начал базар, ему и продолжать.

— Он к вам ездил.

— Да? Тогда на прошлой неделе заходи. Он у нас будет. А сейчас его нет.

Захар кивнул. Нет Сарая и не будет. Нечего было вламываться в гости к нормальным людям. Как ни крути, а Сарай сам загнал себя в ловушку. Никто из его людей не знал, что произошло с ним, но все догадывались. Потому и не рвались за ворота. Не нравилось им это место. Высокий забор смущал их.

— Где он? — спросил мордоворот.

— Сказал, что с овцами хочет поговорить. — Жак глянул на небо, по которому плыли белые облака.

— С какими овцами?

— С которых вы шерсть стрижете? Сарай не хотел, чтобы мы их защищали, поэтому поехал отговаривать. А он что, так и не вернулся?

— Вы хоть понимаете, что вам за Сарая будет? — Гон перевел взгляд на Захара и угрожающе сощурился.

— Слышь, Гон, за тобой должок! — заявил Жак.

— Не понял!

— Вспомни, как мы с тобой… — Жак махнул перед собой кулаками. — Ты меня ниже пояса ударил. А потом коленкой в лицо. Это не по правилам было.

— Какие правила в реальной жизни?

— Теперь моя очередь! — Жак скинул куртку и опять принял стойку.

— Не сегодня, — заявил Гон.

Жак резко шагнул к нему, замахнулся рукой для удара в голову, но двинул ногой в пах. Гон осатанел от боли. Он отскочил назад, крутнулся вокруг своей оси и принялся снимать куртку. Пока противник высвобождал руки, Жак ударил его ногой в голову.

Гон упал, но тут же вскочил.

— Какие правила в реальной жизни? — сказал Жак и снова атаковал.

Гон опять прозевал нападение и снова оказался на земле. Но Жак не стал бить лежачего.

Гон оправился от удара, вскочил и обрушился на противника с кулаками. Жак явно не ожидал от него такой прыти, но выстоял и ответил. Да так, что Гон рухнул на землю в полном нокауте.

— Пацаны! — Жак раскинул руки и шагнул на толпу.

Быки не дрогнули, не попятились, но очень сильно напряглись. Никто из них не рвался в бой.

— Теперь я могу вступить в вашу банду! — прогудел Жак. — А может, лучше вы к нам?

Братки замотали головами, переглядываясь между собой.

Гон очнулся, застонал, с трудом стал подниматься.

— Пацаны, вы бы помогли неудачнику, — заявил Жак.

Кто-то взял Гона за руку, но тот вырвался, сам встал на ноги и буркнул:

— Мы еще поговорим.

— Так давай прямо сейчас! — Жак снова его ударил.

Гон без чувств рухнул на землю, и никто не посмел за него заступиться.

— Пацаны, забирайте этого лоха, — проговорил Жак. — А потом к нам, если кто хочет. Или на глаза не попадайтесь. Бить больше не будем, начнем убивать.

Жак присел над Гоном. Захар встал рядом в готовности закрыть его от ударов. Но никто и не думал набрасываться на Жака. Обезглавленная стая представляла собой жалкое зрелище. Но в диких джунглях по-другому и не бывает.

— Ты меня слышал, дружок? — Жак шлепнул Гона по щеке.

Тот не реагировал. Тогда Жак взял его за шею, нащупал какую-то точку и нажал на нее. Гон открыл глаза.