Игры на интерес - Сергей Кузнечихин

– Тогда, может быть, сходим, посидим где-нибудь, потанцуем, музыку послушаем?

– Это что, в ресторан?

– Можно в кафе.

– Стоит ли париться в душном зале? Давайте встретимся просто так. Через полчаса я выйду.

Орехову остается пристроить машину. Загонять в гараж – несподручно. Он ставит ее в многолюдном дворе девятиэтажного дома. Все равно до наступления темноты ему придется забирать ее. По дороге он заглядывает и на почту – он помнит, что должен отослать деньги, но возможное посещение ресторана окончательно склоняет его к мысли, что Сережин труд стоит не больше семидесяти пяти рублей, обещанных в самом начале. О добавке, выторгованной Ореховым, Сережа вроде бы не знает. Но он все же сомневается – говорил или нет. И немудрено, где там упомнить, когда мысли были заняты сторожихой. Скорее всего, не говорил. В крайнем случае, можно свалить на энергетика, сказать, что тот надул их. Проверять Сережа не пойдет, он же из гусар.

На почте неожиданно много народу. Стоять в очереди некогда, и здесь уж Орехов не виноват – он же помнит свои обещания, и он обязательно отправит, не завтра, так послезавтра.

Рядом с подъездом Лены, под акациями, стоит уютненькая лавочка. Орехов садится и ждет. Немного волнуется. Загадывает, на сколько она задержится и в каком платье выйдет. По платью можно догадаться о ее планах на этот вечер. Он согласен, что предложения покататься на машине или сходить в ресторан могут показаться неиспорченной девушке из хорошей семьи слишком торопливыми и двусмысленными. Но, с другой стороны, откуда неиспорченной девушке знать, чем заканчиваются катания на автомобиле. Из рассказов подруг? В рассказы подруг никто не верит, до тех пор пока не убедятся на собственном опыте.

Леночка появляется без опоздания. На ней платье, в котором можно пойти и в театр, и в ресторан, и просто погулять по улицам. Она стоит на тротуаре и ждет. Пока его не заметили, он подглядывает за Леночкой: вот она посмотрела на часы, вот поздоровалась с пожилой женщиной, и та приветливо улыбнулась в ответ (значит, в доме ее уважают), вот проходит вторая женщина, с которой Леночка не здоровается (вполне естественно – весь дом может знать девицу только с дурной славой), вот Леночка прошла к углу дома (волнуется, почему его нет), вот отвела прядь со лба (сейчас достанет зеркальце, нет, не достала, а зачем – уверена в себе – ей же всего двадцать четыре года), вот оглянулась, засмеялась и подняла руку.

Орехов живо поднимается и спешит к ней.

– Вот и состоялась долгожданная встреча!

– Так я и поверила, что вы постоянно думали о нашей встрече.

Орехов не берется доказывать. Зачем?

Они огибают дом и выходят на улицу. Идут легко и свободно, как добрые знакомые, как брат с сестренкой. Внешне Орехов раскрепощен, но на самом деле он следит за каждым жестом спутницы, вслушивается в каждое слово, и безобидные с виду вопросы имеют одну цель – узнать о девушке как можно больше.

– Куда же мы все-таки пойдем?

– Давайте к речному вокзалу. Я люблю смотреть, как уходят корабли. Правда, я неверно выразилась, у нас по реке плавают не корабли, а теплоходы, и, опять же, не плавают, а ходят. Видите, какая осведомленность.

Леночка смеется, а Орехов уже прикидывает, откуда бы она могла знать о теплоходах и о том, что они не плавают.

Они идут по набережной, нарядной и ухоженной, свежесть от широкой и быстрой реки приятно бодрит.

– Хорошо, что много островов. У меня есть друзья с лодкой, можно куда-нибудь выбраться в воскресенье.

– С удовольствием, я так люблю воду. Я вообще хотела распределиться во Владивосток.

«Почему именно во Владивосток, а не в Севастополь или Таллин?» – хочет спросить ее Орехов, но не успевает.

Сначала он слышит радостный, очень знакомый лай, потом видит рвущегося к нему Патрика, а за ним и жену. Надежда пока еще ничего не понимает и тянет поводок на себя. Но скрыться ему все равно некуда. Собака рвется к хозяину. Надо срочно что-то придумывать, чтобы не опозориться перед Леночкой. Дома он готов выдержать любой скандал, любую истерику, но не здесь. Однако Надежда уже заметила его и больше не сдерживает Патрика.

– Темню!

– Экий ты настырный. Совесть надо иметь, молодой человек.

– Совесть для молодых – понятие устаревшее. Они, Олег Васильевич, по другим законам живут.

– Темню! – упрямо повторяет Гена и еще раз стучит ладошкой по столу.

Бельский подмигивает Олегу Васильевичу. Тот снисходительно улыбается.

Гена все видит, знает, что прячется за улыбочками и взглядами, но не тушуется. Прошло время быть мальчиком на побегушках, и партнеры должны это понять.

После его увольнения минуло уже полгода. Теперь он здесь гость, а гость может позволить себе некоторые вольности. В пределах разумного. Имеет право. Прежде – не имел, не имел бы и теперь, если бы не уволился. Но он рискнул, и нет уже мальчика Гены, а есть Геннадий Владимирович. Дело, впрочем, не в отчестве, называть можно и по-прежнему, но отношение придется изменить. Потому что мальчик стал самостоятельным человеком, у него уже и люди есть в подчинении. Конечно, не велика фигура – начальник котельной, но и годы его – не велики. Да и не должность пока для него главное, а комната, которую он сумел получить. Пусть на окраине, пусть в коммуналке, зато всего добился сам, без помощи папочки или мамочки. Не каждый сможет похвастаться таким в двадцать шесть лет. А он – может. Потому и сидит здесь на равных. И если к этому еще не привыкли, то пусть привыкают. Деваться им некуда. Он добьется, чтобы Бельский начал с ним здороваться, а Олег Васильевич перестал путать со Славиком.

– Я, Олег Васильевич, не растемняю.

– Я тоже, пусть летит.

Гена смотрит прикуп. Карты пришли не в масть.

– Такой прикуп только в морду бросать.

– Увы, некому. Был бы здесь Орехов, была бы хорошая мишень.

– Из Бориса без нас мишень сделали, – ворчит Олег Васильевич и смотрит на часы.

– Задерживается Борис.

Гена тоже поджидает Орехова. Он и оказался здесь благодаря его звонку: назначил встречу и почему-то не идет.

Так совпало, что они увольнялись одновременно.

Вместе бегали с обходными листами. Бегали вместе, но с разным настроением. С тех пор они не виделись. Новости Гена узнавал через Славика, хотя и другие бывшие сослуживцы знали о делах Бориса больше чем достаточно. Последнее время любой разговор сводился к разводу Орехова. Вадим Демидов даже предложил вывешивать на доске объявлений регулярный информационный листок, сообщающий подробности о ходе процесса. Жена Бориса, которую никто близко не знал и вообще редко кто видел, стала вдруг самой популярной личностью. Еще бы: немолодая и некрасивая женщина, прожив за Ореховым, как за каменной стеной, полтора десятка лет, неожиданно подала на развод. Если мужчины воспринимали эту историю по-разному, то женщин она сильно взволновала, и все они без исключения были на стороне Орехова. В обеденные перерывы они спешили из столовой в плановый отдел и разбирали ситуацию, как болельщики шахматную партию, даже не партию, а целый матч, потому что интрига разворачивалась в несколько этапов. Сначала Мария-секретарша подслушала, что Орехов ушел от жены в общежитие. Поделилась, конечно, с подружками, да подобным секретом не больно-то кого удивишь. И до Орехова топтали эту дорожку. Отлежатся неделю-другую после семейной ссоры и возвращаются. Но холостяцкая пауза Орехова затянулась, и начались гадания. Выгнать его из дома не могли, рассуждали подружки, такими муженьками не разбрасываются, не пьяница какой-нибудь, но, с другой стороны, Орехов не похож на мужчину, способного в сорок лет бросить все и начать с нуля, слишком избалован, да и дом – полная чаша. Неясности, неувязки и прочие «белые пятна» подогревали интерес. Постепенно дознались о существовании Леночки – кто-то встретил Орехова на улице с молодой и красивой. Потом их видели в кино, и мнения о красоте разлучницы разделились. Уж не с разными ли его встречали? Такое больше подходило Орехову. И снова сомнения – да не будет он бросать семью из-за какой-то вертихвостки, сколько их на него вешалось, молодой не бросил, а теперь и подавно. Тогда почему же ушел и не возвращается? Загадка на загадке…