Кусатель ворон - Эдуард Николаевич Веркин
Шрифт:
Интервал:
Я попытался закрыть голову скудной больничной подушкой, но не получилось, из подушки выставилось старомодное перо и стало жалить меня в щеку. На моих же попутчиков рассказы про могучих родственников подействовали снотворно, оба скоро захрапели, и наш старый сосед тоже захрапел, и я остался один в палате. Наедине с мыслями и ноющим пальцем на ноге.
Мне уже совсем не спалось, по стене вихлялись причудливые тени, я выбрался из скрипучей койки и направился на улицу, с трудом удерживаясь на скользком линолеуме кривого пола. У входа на скамейке сидел Жмуркин. У него над головой покачивалась лампа, вокруг лампы кружились мотыльки и нетопыри, похожие на маленьких, с кулак, птеродактилей. Красиво. Похоже на викторианский роман.
Жмуркин разглядывал себя в зеркальце. Мне показалось, что искал седые волосы.
Однако, тег «Здоровье».
Жмуркина можно понять.
Журкин улыбнулся мне и вдруг тоже рассказал про своего деда. Его дед был полярником и однажды кулаком убил белого медведя.
Глава 12
Цианид для вундеркиндов
Мы въехали на мост.
— Смотрите, как речка называется! — воскликнула Жохова. — Порныш!
Речка действительно так называлась.
— Я сам порныш хоть куда, — заявил громко Пятахин. — И по этому поводу хочу сделать мероприятие. Лаура Петровна?
Лаура Петровна после ночевки в автобусе выглядела не очень, поэтому Пятахину попустила.
— Это очень известная река, — сказал я Александре. — Именно здесь погиб старший брат князя Святослава в схватке с половцами.
Александра кивнула.
Пятахин поднялся со своего места и расправил сверток, который он подозрительно держал в руках с самого утра.
— Внимание, внимание! — объявил Пятахин. — В связи с разгулом дикости и мракобесия в нашем отдельно взятом автобусе я решил провести культурно-просветительские мероприятия! В походно-полевых условиях надо знать своего врага в лицо! Не стесняемся, смотрим, задаем вопросы!
Сверток оказался плакатами медицинско-пропагандистского содержания, на тему «мойте руки перед едой». На первом изображался человек, похожий на зомби, с выпученными глазами, с синюшной кожей, одутловатый, с отчаяньем во взгляде.
— Это твоя бабушка? — поинтересовался Дубина-Листвянко. — Запустила себя старушка…
Дубина, оказывается, не такой уж и Дубина. Наверное, в этом есть смысл, в боксе ведь тоже интеллект нужен, иначе надолго в спорте не задержишься.
— Это дифтерия, — пояснил Пятахин. — А это токсоплазмоз.
Пятахин развернул токсоплазмоз, он был не лучше дифтерии, к тому же в деталях.
— Влас, ты где это взял?! — тут же строго спросила Лаура Петровна. — Украл?!
— Да вы что?! — отмахнулся Пятахин. — Что значит украл? Я вообще никогда ничего не крал… Хотя нет, мама учила меня быть честным, в третьем классе я украл сухари…
— Нас не интересует картина твоей нравственной деградации, Пятак, — вдруг красиво сказала Снежана. — Ты где этой дряни набрал?
И Снежана. Нравственная деградация, то-се… Кто бы мог сказать, что такими словами владеет. Молодец. Это они оттого, что со мной едут. Мозговые волны высшего существа благотворно воздействуют на нервную систему окружающих его простейших.
— В больнице, разве неясно? — ответил Пятахин. — Там у них в каптерке все стены завешаны, я за пятьсот рублей прикупил сразу несколько. Красота, правда? Базеда, оспа. А это я специально для Жоховой приготовил…
Пятахин развернул плакат. На нем изображалось…
Непонятное. Огромное отвратительное насекомое, взятое крупно, с деталями, со всеми ножками, жвалами и присосками, я подумал, что клоп. Что-то из области фэнтезийной живописи.
— Это клоп?! — в восторге округлила глаза Александра.
— Нет, — помотал головой Пятахин. — Это чесоточный клещ. Иустинья?!
Жохова демонстративно отвернулась к окну.
— Зря, — улыбнулся Пятахин. — Зря… Вот я что подумал, когда эти плакаты выбирал: каждый должен взглянуть в глаза своим страхам. Тебе, Иустинья, клещ… Хотя это, собственно, наши общие страхи…
Дитер тут же стал рисовать — нападение чесоточных клещей на автобус. Клещи, разумеется, были размером с сам автобус, а мы, сидящие в этом автобусе, им сопротивлялись. У меня был огнемет.
— Я распределил каждому, — пояснял Пятахин. — Каждому нашему путешественнику свою болезнь. Вот для Пашки Скрайнева бычий цепень, для немцев — вздутие, для Лауры Петровны…
— Влас, прекрати, пожалуйста, — потребовала Лаура Петровна. — Ты переходишь границы, так нельзя.
— А почему нельзя? — не понял Пятахин. — Это же красиво.
Плакаты действительно были довольно красочные, сразу хотелось и руки помыть, и в глаза еще чего-нибудь обеззараживающего закапать.
— И полезно, — продолжал Пятахин. — Мы будем смотреть на все это и думать о гигиене и здоровом образе жизни. Каждому припас, Снежане вот обморожение…
Плакат с обморожением выглядел крайне неприятно — почерневшие пальцы, обгрызенные холодом уши, белые мраморные щеки, они меня больше всего не порадовали, сильнее, чем клещи.
— Урод, — спокойно сказала Снежана.
— Как скажешь, — пожал плечами Пятахин. — Если тебе не нравится… Вадик, для тебя геморрагическая лихорадка…
— Пальцы, — напомнил Дубина. — На руках и на ногах.
Пятахин кивнул.
— Совершенно верно, — кивнул Пятахин. — Я подумал об этом. Пальцы — это для Гаджиева. Ты, Равиль, извини, но мне кажется, что тебе подходит грибок.
Грибок выглядел омерзительно, это надо было признать. А еще я отметил, что грибок Гаджиеву действительно идет. Это мне, если честно, не понравилось, неприятно стало.
И еще более неприятная мысль посетила меня — а вдруг у Пятахина действительно талант? Вот такой мерзкий талант… И совсем уж неожиданная мысль вдруг посетила меня. О том, что все это НЕ СЛУЧАЙНО. А вдруг в списке лучших людей есть смысл? Здравое зерно.
Пятахин там заявлен как поэт, а ведь поэт — это тот, кто чувствует мир. А Пятахин его, кажется, чувствует. Пусть своеобразно, но все же. Франсуа Вийон из Департамента культуры.
Дубина спортсмен, но не остолоп, Снежана тоже. Лаурыч…
— Баторцам, само собой, палочки Коха, вот они какие симпатичные!
Ну, не знаю, я восторга по поводу этих палочек совсем не испытал.
— Вот Рокотовой палочка побольше, а Герасимову, само собой, поменьше, он же у нас не германист.
— Пятахин, — сказал негромко Жмуркин. — Ты перегибаешь…
— Палочку Коха, — добавила Снежана.
Ха-ха.
— Все понял, — согласился Пятахин. — Вот Бенгарт, ему лямблии…
Про лямблий не дослышал — кто-то потрогал меня за руку. Александра, подумал я. Ну, или Снежана, на крайний случай. Снежана ведь тоже ничего, хотя и есть у нее большой недостаток. Листвянко. Он во многом перевешивает достоинства…
Но это оказалась не Снежана. И не Александра.
Иустинья Жохова, наследница пресвитера Жохова, прославившегося акцией по истреблению бродячих собак, кошек и прочей безнадзорной скотины, Иустинья смотрела на меня с явным запросом в глазах, я насторожился.
— Что тебе, Устенька? — спросил я ласково и шепотом.
Но на всякий случай собрался — а вдруг как пырнет? А что? Неизвестно, чему ее там пресвитер учит, хорошо,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!