Проклятие Дейнов - Дэшил Хэммет

– Вы ее убили, – рявкнул у меня над головой Вернон. – Вы ее задушили в расчете на то, что после записки подозрение падет на Уиддена.

– Это вранье, – снова крикнул полицейский и сделал ошибку, потянувшись к пистолету.

Фини ударил полицейского по голове и защелкнул на нем наручники раньше, чем он успел подняться.

– Все нелепо, – сказал я. – Полная галиматья. Когда мы схватим этого человека – мужчину или женщину, – окажется, что он ненормальный и ждет его не эшафот, а желтый дом.

– Очень характерно для вас, – ответил Оуэн Фицстивен. – Вы растеряны, ошеломлены, обескуражены. Признаете, что столкнулись с мастером, ищете преступника, который умнее вас? Да ни за что. Он вас перехитрил, следовательно, он идиот или сумасшедший. Ну, ей-богу же. Эта оценка и вам ведь не льстит.

– Но он должен быть ненормальным, – настаивал я. – Смотрите: Мейен женится...

– Вы что, – спросил он с отвращением, – снова будете декламировать вашу сагу?

– У вас непоседливый ум. В этом деле непоседливость мешает. Развлекая себя интересными мыслями, преступника не поймаешь. Надо сесть, разложить все собранные факты и крутить их, крутить, пока они не сцепятся.

– Ваша метода – вы и мучайтесь, – ответил он. – Но почему я должен страдать – убейте, не понимаю. Вчера вечером вы воспроизвели сказание о Мейене – Леггете – Коллинсоне раз пять во всех подробностях. И сегодня с завтрака ничем другим не занимались. С меня хватит. Нельзя превращать тайны в такое занудство.

– Черт возьми, после того как вы отправились на боковую, я просидел еще полночи и пересказывал всю историю самому себе. Надо крутить ее и крутить, мой милый, пока все не сцепится.

– Мне больше нравится школа Ника Картера? Неужели ни одна догадка не забрезжила у вас после этого кручения?

– Да, одна догадка появилась. Вернон и Фини напрасно решили, что Коттон помогал Уиддену в похищении, а потом его предал. По их мнению, Коттон составил план и убедил Уиддена выполнить черную работу, а сам прикрывал его, пользуясь своим официальным положением. Коллинсон помешал их затее и был убит. Тогда Коттон заставил жену написать записку – это и в самом деле липа, написано под диктовку, – убил жену и навел нас на Уиддена. Коттон первым выскочил на берег, когда мы подплыли к убежищу, – чтобы Уидден наверняка был убит при задержании и не успел заговорить.

Фицстивен провел длинными пальцами по рыжеватым волосам и спросил:

– Вы не считаете, что Коттоном могла двигать ревность?

– Могла. Но чего ради Уидден стал бы плясать под его дудку? Кроме того, как такой расклад согласуется с делами в Храме?

– А вы уверены, – спросил Фицстивен, – что не напрасно ищете между ними связь?

– Уверен. В течение нескольких недель убиты отец Габриэлы, мачеха, врач и муж – все самые близкие люди. Для меня этого достаточно, чтобы искать связь. Если вам нужны еще звенья, могу указать. Аптон и Рапперт, очевидные виновники первой трагедии, были убиты. Холдорн, виновник второй, был убит. Уидден – третьей, был убит. Миссис Леггет убила мужа; Коттон, по-видимому, убил жену; и Холдорн убил бы свою, если бы я не помешал. Габриэлу в детстве заставили убить мать; служанку Габриэлы заставили убить Риза и натравили на меня. Леггет оставил письмо, объяснявшее – не вполне удовлетворительно – все события, и был убит. То же самое произошло с миссис Коттон. Назовите любую из этих пар совпадением. Назовите любые две пары совпадениями. И все равно за этим виден человек, который действует по одной излюбленной схеме.

Фицстивен, задумчиво прищурясь, посмотрел на меня и согласился:

– Звучит убедительно. В самом деле, кажется, что действовал один ум.

– Свихнувшийся.

– Вам угодно настаивать на этом? – сказал он. – Но даже у вашего свихнувшегося должны быть мотивы.

– Почему?

– Ну что за гнусный способ рассуждений, – сказал он с добродушной досадой. – Если его мотивы не связаны с Габриэлой, почему преступления с ней связаны?

– А мы не знаем, все ли они с ней связаны, – возразил я. Мы знаем только о тех, которые связаны.

Он улыбнулся и сказал:

– Хлебом не корми, дай поспорить, а?

Я ответил:

– С другой стороны, преступления этого ненормального могут быть связаны с Габриэлой потому, что он с ней связан.

Серые глаза Фицстивена снова сделались сонными, он поджал губы и поглядел на дверь, отделявшую мою комнату от комнаты Габриэлы.

– Хорошо, – сказал он, снова повернувшись ко мне. – Кто же этот маньяк, близкий Габриэле?

– Самый ненормальный и самый близкий Габриэле человек – это сама Габриэла.

Фицстивен встал, прошел через всю комнату – я сидел на кровати – и торжественно потряс мне руку.

– Вы несравненны, – сказал он. – Вы меня изумляете. Потеете по ночам? Высуньте язык и скажите: «А-а».

– Предположим, – начал я, но тут в мою дверь тихонько постучали из коридора.

Я поднялся и открыл дверь. В коридоре стоял человек в мятом черном костюме, худой, моих лет и роста. Он робко смотрел на меня карими глазами и тяжело дышал носом – нос был в красных прожилках.

– Вы меня знаете, – виновато начал он.

– Да. – Я представил его Фицстивену: – Это Том Финк, один из помощников Холдорна в Храме Святого Грааля.

Укоризненно взглянув на меня, Финк стащил с головы мятую шляпу, прошел в другой конец комнаты и пожал руку Фицстивену. После этого он вернулся ко мне и, понизив голос, сказал:

– Я пришел сообщить вам одну вещь.

– Да?

Он мялся и вертел в руках шляпу. Я моргнул Фицстивену и вышел с Финком в коридор. Затворив за собой дверь, я спросил:

– Ну, что у вас?

Финк провел по губам языком, потом тыльной стороной костлявой руки. И все так же полушепотом ответил:

– Я пришел сообщить вам одну вещь, вам надо знать это.

– Да?

– Это насчет Уиддена, которого убили.

– Да?

– Он был...

Дверь моей комнаты разлетелась. Пол, стены, потолок – все вздрогнуло. Грохот был настолько силен, что его не слышало ухо, – он воспринимался всем телом. Тома Финка отбросило от меня. Меня швырнуло в другую сторону, но я успел кинуться на пол и отделался ушибом – просто стукнулся плечом о стену. Полет Финка остановил дверной косяк, затылок его пришелся на острый угол. Он упал лицом вниз и затих, только кровь лилась из головы. Я встал и побрел в номер. Фицстивен лежал посреди комнаты кучей тряпья и растерзанного мяса. Постель моя горела. Ни стекла, ни сетки в окне не осталось. Я отметил все это механически, когда уже ковылял к комнате Габриэлы. Дверь туда была распахнута – наверное, взрывом.