Владимир Мономах - Борис Васильев

— Выселю всех!.. Выселю!..

— А что киевляне есть будут? — усмехнулся Железян. — Торговых людей трогать нельзя, это даже Дикая Степь понимает.

Великий князь долго и хмуро молчал. Потом спросил:

— Уйдут половцы?

— Уйдут. Ты на юг поглядывай. Там удар будет — по городам без каменных стен.

От стольного града Киева половцы ушли в тот же день к вечеру.

На юг великий князь не поглядывал, полагая, что на юге есть свои князья — они и должны поглядывать. Это не нравилось Железяну.

— Поглядывай на юг, князь, — напоминал он Святополку.

— Сам знаю!

— Сам знаешь, сам и расхлебывать будешь, — предупредил Железян. И ушел со своей дружиной из Киева.

Через четыре дня после этого половцы двумя отрядами наголову разгромили малые дружины южных городков Неятина и Ростовца, спалили их, пограбили вокруг селения и увели в полон двадцать тысяч русов.

В гневе и ярости великий князь Киевский Святополк повелел Железяну немедля вернуться.

Воевода накормил княжеского гонца, дал ему свежую лошадь и отправил назад в Киев, а сам во главе дружины ушел в Черниговское княжество.

— Приюти старого воина, князь Мономах, — сказал он Мономаху при встрече. — Житья нет с этим великим князьком.

Мономах принял Железяна с почетом. Повелел удобно расселить его Отдельную дружину, а самого старого воеводу поместил в собственном дворце, где закатил в его честь пир.

Пировали знатно. Прокричали славу Мономаху и славу воеводе Железяну. Уже раскололись пировавшие на группы, где говорили о своем и смеялись о своем, как неожиданно, без доклада явился юный половецкий хан Иляс.

Пировавшие на мгновение смолкли. А Мономах встал навстречу.

— Слава великому вождю вольной половецкой орды хану Илясу!

Прокричали славу вразнобой, но громко. Не кричал только Железян. Но тоже встал, опрокинув при этом кубок так ловко, что вино облило ему штаны.

— Простите неловкость мою. Старею.

А проходя мимо хана Иляса, спросил негромко:

— Злые вести, хан?

— И очень тревожные.

— Понял. Великий князь Киевский Святополк заколобродил?

— Да еще как.

— Объявляй всем.

И вышел.

— Я принес дурную весть, князь Мономах, — шагнув к столу, сказал хан Иляс.

— Здесь — друзья.

— Великий князь Киевский Святополк Изяславич повелел отдать Чернигов на поток и разграбление половецкой орде хана Итляра.

Пир сразу же превратился в военный совет. В приемной зале Владимира Мономаха расселись вокруг стола, но председательское кресло пустовало. Все полагали, что там сядет хозяин, но Мономах с поклоном уступил это место Железяну.

— Ты сражался уже тогда, когда я жил на женской половине дворца, воевода. Ты опытен и отважен, и тебе решать, как мы встретим орду Итляра.

— Это правильно, — шепнул Мономаху Меслим.

— Прими мою благодарность, — воевода занял место председателя, не садясь в кресло. — Хан Иляс, откуда тебе известно о том, что черниговские земли отданы на поток и разграбление орде Итляра?

— У меня есть верные друзья в этой орде.

— Я бы очень хотел быть его другом, — опять шепнул Мономаху Меслим.

— Слово хана Иляса исключает возможность опасных слухов, — сказал Железян. — Значит, нам следует думать, что надобно сделать для того, чтобы как следует расправиться с Итляром…

В зале раздался чей-то одинокий неуверенный смешок.

— Я говорю не для ваших смешков, — сердито начал Железян. — Лучшая оборона — это наступление. Никто от нас его не ожидает, что дает нам серьезное преимущество в сражении. Остается обсудить, как мы построим свои силы и как ударим этими силами по половцам до того, как они нападут на нас. Первыми! Неожиданность удара приведет к некоторой оторопи всего войска Итляра, и мы обязаны использовать эту оторопь с наибольшей выгодой для себя. Выкладывайте свои соображения.

В зале повисло угнетенное молчание. У молодой дружины Мономаха было недостаточно опыта, чтобы «выкладывать свои соображения», но с места поднялся ее вождь и создатель князь Мономах.

— Юный хан, ты смог бы провести без шума свою конницу ночью в лес и оттуда ударить в тыл орды Итляра, когда тот начнет разворачивать своих конников?

— Да, высокий князь.

— Минуту атаки выберешь сам.

— Я понял. Ударю вовремя.

— А теперь мой вопрос воеводе Железяну.

— Слушаю тебя, князь.

— Ты, воевода, начнешь атаку, как только конники хана Иляса обрушатся с тыла на орду Итляра. Ударишь так, чтобы отрезать хану отход в Дикую Степь. Тогда с ханом Итляром будет покончено.

— Я понял. И я исполню, — поклонился Мономаху Железян.

— Прими мою благодарность, воевода.

Все войско воевода Железян начал выстраивать на мутном предзоревом рассвете — на первой деннице. В центре оставил ополчение, собранное из смердов и холопов, рабов и мелких слуг. Самым умелым из них были выданы луки, самым бывалым и сильным — копья, сулицы и просто дубины. Этим ополчением командовал примчавшийся из Киева Добрыня, стрелы которого не знали промаха. По левой руке от ополченцев стал боярин Ратибор во главе своей довольно крупной пограничной стражи. Дружина пограничников была хорошо вооружена и хорошо обучена. А Отдельная дружина Железяна — основная ударная сила — заняла правую руку построения, чтобы после удара хана Иляса в тыл половецкому войску тут же начать атаку с последующим полным окружением орды хана Итляра.

Князю Владимиру Мономаху Военный совет категорически запретил принимать участие в битве. Князь было возмутился, начал протестовать, но воевода Железян обезоружил его, сказав:

— А кто будет Киевским княжением управлять, если тебя ранят или, упаси Бог, убьют?.. Наблюдай из башни да нам через гридней подсказывай, верно ли бой развивается.

— Лучше пожелай нашим дружинам победы и славы, — густым басом пророкотал Ратибор. — Твое слово дорого стоит.

— И как опытный полководец посоветуй, что делать перед боем, — подхватил Железян.

Мономах обратился к войску с добрыми пожеланиями, а в конце сказал:

— Повелеваю. Всем дружинникам и их воеводам не есть ни сегодня, ни завтра. Ни росинки малой. В сражения идут натощак, с пустым животом.

— А пируют после победы!.. — громко выкрикнул Железян.