Жизнь без Роксоланы. Траур Сулеймана Великолепного - Наталья Павлищева

Его пытались отравить, и не раз. В первый раз спасла Хуррем, буквально заставив валиде дать Сулейману средство, которым спасали от яда ее саму.

Сулейману живо вспомнились те дни…

Повелитель при смерти! Это как гром с ясного неба, как внезапная ночь среди дня. Взвыли многие.

Хуррем просто окаменела. Случилось то, чего она опасалась больше всего. Если султан не выживет, то и сбежать не успеешь.

Гарем притих, валиде заперлась в своих покоях, не выходя, к себе никого не звала, сама ни к кому не ходила. Махидевран, напротив, ходила по гарему хозяйкой, все понимали, почему – будущая валиде-султан.

Янычары в своих казармах на всякий случай проверяли оружие.

Лекари суетились в покоях султана и рядом с ним, но ничего толком сказать не могли, лишь разводили руками и поили Повелителя общеукрепляющими снадобьями. И без того бледный Сулейман совсем побелел, он лежал, ни на что не жалуясь и просто ожидая смерти. Султан все слышал, но не мог ни открыть рот, ни пошевелиться.

Это очень тяжело, когда вокруг суетятся, не зная, что слышишь, обсуждают то как лечить, то насколько это состояние опасно, то что будет после смерти. Он и сам понимал, что ничего хорошего, потому что Мустафа мал, а янычары, которые за него, быстро сместят Ибрагима. У Ибрагима не столько власти и сил, чтобы противостоять янычарскому корпусу, но и сдаться просто так визирь не сможет. Значит, будет война внутри страны. Война внутри почти неизбежно означает нападение извне.

Сулейман не думал ни о Махидевран, ни о Хуррем, ни даже о детях, кроме одного – Мустафы, и то только потому, что тот наследник. Кто мог подумать, что при смерти окажется тридцатиоднолетний физически сильный и здоровый человек? Никто, а потому и к смене власти тоже не готовы.

Мысли умирающего султана были о том, что все старания предков, все их достижения будут бездарно потеряны из-за того, что кто-то сумел его отравить. И уже не столь важно, кто придет к власти, что будет с женщинами и детьми. Сулейман готовился к встрече с предками, которые обязательно укорят его в такой неготовности и потере.

Никто не знал, что это Хуррем принесла какое-то питье и убедила валиде попробовать. Помогло, но и Хафса, и сама Хуррем понимали, что говорить о средстве нельзя, его немедленно объявят колдовским и в отравлении обвинят саму Хуррем.

Но ей было неважно, кто что подумает, главное, чтобы помогло Сулейману.

Валиде влила противоядие в разжатые ножом зубы сына и долго сидела рядом, со страхом и надеждой наблюдая, как возвращается к нему жизнь.

По гарему разнеслось: Повелитель будет жить! Спасла его валиде, принесшая какое-то лекарство. Махидевран попыталась прийти к Хафсе, чтобы расспросить толком, но та не хотела никого видеть.

Утром Сулейман не просто открыл глаза, он даже сел на постели и смог поесть. Потом попросил позвать валиде. Хафса, сама едва пришедшая в себя от переживаний, пришла тут же.

Султан знаком отослал из комнаты всех, тихонько произнес:

– Валиде, благодарю вас, это вы спасли мне жизнь. Я не мог пошевелиться или что-то сказать, но все слышал. Слышал, как вы разжали мне зубы и влили в рот лекарство, после этого стало легче.

И Хафса не смогла солгать:

– Это не я, это Хуррем.

– Я слышал, как это делали вы.

– Но противоядие дала Хуррем.

– Почему она? – взгляд Сулеймана стал настороженным.

– Хуррем вынудила кизляра-агу узнать все симптомы болезни и поняла, что у нее были такие же, когда рожала Михримах. Ее тогда спасла Зейнаб. Хуррем приходила с противоядием сюда сама, но Ибрагим-паша не пустил. Тогда она явилась ко мне и просто заставила сделать это меня. Можешь благодарить свою Хасеки.

Сулейман чуть задумался, потом покачал головой:

– Пока никому ничего не говорите, что-то здесь не так…

– Она действительно переживала. Не думаю, чтобы сначала отравила, а потом пыталась спасти, да и не выгодно ей травить…

Это верно, последняя, кому выгодна смерть султана, – Хуррем, ей и ее детям в этом случае пришлось бы хуже всего. Тогда кто? Верно говорят: хочешь понять, кто преступник, подумай, кому выгодно. Но выгодно получалось янычарам и… Махидевран. Хафса с трудом сдержалась, чтобы не сказать, что Махидевран вчера едва ли не комнаты заново делила.

– Пусть Хуррем придет, поговорить хочу.

Валиде с тревогой посмотрела в бледное лицо сына:

– Мой сын, может, не сейчас? Вы еще слишком слабы.

– Я не буду расспрашивать об отравлении, просто хочу видеть…

Второй раз во время похода спасла собственная предусмотрительность. Понимая, что возможно отравление, его врач Хамон-старший постоянно давал противоядие, но сам Хамон заболел (здесь не было отравления, просто старость), а его сын, тоже врач, отсутствовал, ухаживая за умирающим отцом, враги султана сменили яд, и Сулейман едва выжил.

Правда, он сумел воспользоваться своим состоянием, сделав вид, что ничего не видит и не слышит, чтобы посмотреть, кто и как будет себя вести. Обманывать пришлось и Хуррем, что далось Сулейману тяжелей всего. Его Хуррем не просто не предала, но и сделала все, чтобы удержать власть до его выздоровления, на которое и надеяться-то не могла. А ведь могла бы посадить на трон одного из своих сыновей.

И вот теперь рядом ни Хуррем, ни Хамона, а его снова пытаются отравить. Мешает Великолепный… Кануни… Тень Аллаха на Земле… просто никому не нужный старик, который старается не подавать вида, чтобы не ослабла власть в Османской империи. Султаны никогда не показывали своей немощи, и Сулейман не показывал. Кому какое дело, кроме врачей, что невыносимо болят ноги, что ноет или колет правый бок, что до головокружения накатывает дурнота. Нет, настоящие правители умирали в походах, он тоже выйдет еще в один, обязательно выйдет, вот только поборет нынешнее головокружение, соберется с силами и выйдет.

Что делать, ждать, пока все же отравят?

Повелитель собирал Совет Дивана, чтобы объявить свою волю.

Все забеспокоились: неужели намерен уйти, оставив престол сыну?

Паши на Совет собирались возбужденные, но осторожно молчаливые. Опасней всего время перемен, можно ошибиться и оказаться в лучшем случае на обочине, в худшем покинуть этот мир.

Когда выкрикнули «Внимание!» и появился Повелитель, многие старательно скосили глаза, чтобы рассмотреть, как он движется. Сулейман, заметив это, усмехнулся: после сегодняшнего дня прибавится косых. Не стал томить, сразу объявил, зачем собрал:

– Не скрою, что прошлым вечером нас пытались отравить…

И снова смотрел, кто как отреагирует. Так и есть, ужас фальшивый, все прекрасно о попытке отравления знали, значит, секрет Топкапы для Дивана секретом не является. Что ж, говорить будет проще.