Позови меня… - Вероника Орлова

Она была в этих списках. Моя собственность — НМ13. Моя вещь, которую создали по моему заказу. Тринадцатый проект. Проводник. Я не знал, как она выглядит, и мне в принципе было наплевать и на нее в целом, и на ее внешность. Я получал результаты тестов и был ими более чем доволен. Ее показатели превышали таковые у предшественников.

Пока не оказалось, что вещь вышла из-под контроля и совершила то, за что подлежала немедленному уничтожению. Ярость. Она овладевает всегда неожиданно. Когда рушатся надежды и планы. Я помню, как корчились в агонии проклятые охранники, оставившие незапертым блок. Как я наслаждался вкусом их боли и ждал, когда приведут ее, чтобы лично разодрать на части за то, что испортила проект. Помню, как сгреб за волосы с песка и поднял на вытянутой руке.

Я не знаю, что со мной, бл***, произошло в этот момент. Я смотрел в ее голубые глаза и видел, как отражаюсь в расширенных зрачках, а ярость сходила на «нет». Потому что я был поражен тем, что светилось в них. Тогда я не мог объяснить сам себе, что именно, но это недоумение спасло ей жизнь, потому что я не заметил там то, что привык видеть, — в ее глазах не было страха. Она пожирала меня взглядом с наглостью, не присущей Нихилам, и еще… я видел в них восторг.

Чокнутая, упрямая смертная смотрела на меня ТАК, как никто и никогда не смотрел. Я ее взгляд кожей почувствовал, каждой порой. Пальцы разжались, и она шваркнулась на песок. Кивнул своим воинам, чтоб вывозили с острова на личный допрос. Под пытками все боятся, и она испугается… возможно, ее страх и боль будут одними из самых вкусных из всех, что я когда-либо пробовал.

Черт меня раздери, если я в тот момент понимал, насколько изысканным блюдом она окажется для меня, безумно, дико вкусной с ее яркими эмоциями, с ее непосредственностью и наивностью… Да, я привык к смерти, но НМ13 излучала жизнь. Неуправляемая, не такая как другие, резко выделяющаяся из всех.

Она настоящая. Искренняя.

Понятия красоты в моем мире слишком завышены. Деусы обладают идеальной внешностью, как и любые хищники в природе, внешностью, призванной соблазнить добычу. Смертных же сортировали по масти, цвету глаз, росту и весу. Самые красивые пополняли бордели Континента или дорогие «рестораны» для гурманов и ценителей красивой еды, которую можно было и трахать, и жрать. Удовольствие для искушенных — долбиться в покорное идеальное тело и в этот момент впитывать и поглощать воспоминания, эмоции, душу, а возможно, и кровь. Пока жертва, с разодранным сознанием, бьется в агонии боли под тобой, а ты берешь ее и одновременно смотришь на себя и на нее, заливая спермой тело, глотаешь последние вздохи.

А я не отрывал взгляда от НМ13 и чувствовал, как каменеет член и как от желания попробовать ее на вкус, во всех смыслах этого слова, сводит скулы. Ее боль должна быть изысканней, чем у других, ее страх желаннее, а ее красота требует, чтобы ее взломали, вскрыли, прорисовали кровавыми бороздками, расписали шрамами. Это было мгновенное и навязчивое желание, которое пришлось тут же подавить. Нихил может утратить способности, потеряв девственность, и чаша весов в пользу возможности успеха проекта перевешивала желание воспользоваться всем остальным, что я мог получить от смертной, принадлежавшей мне целиком и полностью. Это была моя первая эмоция по отношению к ней. Злость за то, что не могу взять то, что захотел. Впервые отказывая себе ради иных целей.

Смотрел, как она отвечает на вопросы, как при этом подрагивает ее полная нижняя губа, как она опускает взгляд, когда я смотрю на нее, как учащается ее сердцебиение и усиливается запах гладкой, молочной кожи, и не от страха, мать ее, не от страха.

НМ13 пахла самым чистым возбуждением, неприкрытым желанием.

Когда добровольно впустила в свое сознание, меня прострелило током в тысячу вольт. Я видел ее глазами, при этом не разрывая оболочки и преграды, — она показывала сама. Это озадачивало и сбивало с толку. Я привык вламываться в их сознание насильно, причиняя страдания, разрывая покров за покровом, выдергивать то, что они пытались от меня спрятать.

А еще мне нравилось находиться в ней, в ее голове, видеть мир ее восприятием.

Видеть себя ее глазами. Сколько раз за всю свою бесконечную жизнь я видел себя глазами жертв, но никогда таким, каким видела меня она. Я еще не знал этому названия, но со мной что-то творилось. Монстр, чудовище, зверь… так меня называли другие смертные… а она, даже про себя, называла меня Нейлом. Ее голос звучал очень тихо, а я содрогнулся от наслаждения, когда услышал свое имя в ее сознании впервые. Потом это станет для меня персональным наркотиком, запрещенным и ядовитым препаратом, диким кайфом — слышать, как она его произносит. Просто смотреть в ее глаза и понимать, что она видит только меня. И это не раболепное поклонение бесправного раба своему Господину. В огромном зале, наполненном десятками подобных мне, она видела только меня. И от осознания этого крышу сносило напрочь.

Иногда она его шептала, а иногда громко и восторженно кричала. И, черт побери, когда понял, что она делала в этот момент, меня скрутило от бешеного желания услышать вслух, увидеть своими глазами, выбить из нее свое имя оглушительно громко, со стонами. Прощупать, почувствовать еще и еще. Можно лгать словами, но мыслями лгать не научились даже Деусы. Вот эта оборванка, с огромными голубыми глазами, юная, неискушенная, принадлежавшая мне, исступленно ласкала себя, представляя меня. Ее самой желанной и дикой фантазией оказался я.

Не свобода, не слава, не деньги, не еда, а я, мать вашу. Я.

Тот первый раз, когда она проходила тест, я убедился в этом еще раз, и не только я.

И мне понравилось. Слышать, как сильно учащается ее пульс, как концентрируется запах тела, как зашкаливает сердцебиение. Не от страха, а от моей близости.

Тестовый переход мог ее убить. Меня предупредили об этом. Ушла, и я затаился, готовый к сообщению о потере или о том, что нет связи с объектом.

А потом я услышал ее. Это было так чисто, так оглушительно громко. Она кричала мое имя, а по моему телу проходили волны наслаждения. Мне не нужно было ее искать. НМ13 показывала мне, где она, манила, вымащивая своими фантазиями и желаниями дорогу к себе.

Я почувствовал, как ее пальцы переплелись с моими, и утонул в огромных глазах, где не существовало ничего, кроме моего отражения и дикого восторга, что я пришел. Преодолел барьер в доли секунд и сильно сжал ее пальцы. Да! Мать вашу, да! Это оно! Да! У нее получилось. У нас получилось, и маленькая Нихилка искренне улыбается мне, сжимает мою ладонь, льнет ко мне. Та, которую могут покарать смертью за прикосновение к Деусу без спроса, не просто касается, а лихорадочно тянет к себе… Она думает, что это ее фантазия, а у меня перед глазами точки, и меня трясет. Я впервые теряю над собой контроль в жажде почувствовать еще и еще. Слабость. Проклятая слабость. Но мы одни, в никому не известном месте, и рядом со мной слишком большой соблазн, чтобы не уступить ему.

Я ощущаю жар ее упругого тела, и сносит все планки на хрен, и мне до физической боли хочется слизать свое имя с ее губ, вдохнуть его, почувствовать вкус, сожрать не жизнь, а свое имя, которое она всхлипывает, глядя мне в глаза. Зарываюсь в густые волосы пятерней, перебирая пряди, и сам не понимаю, как жадно впиваюсь в ее губы. Начинает лихорадить от вкуса, от прикосновений языка к ее языку. Вгрызаюсь в нежный рот и слышу ее стон… И мои фантазии подбрасывают уже совсем иные картинки, от которых член встает дыбом, каменеет, причиняя физическую боль, тело сводит судорогой от бешеной похоти и навязчивого желания взять. Здесь и сейчас, пометить еще раз. Заявить права обладателя. Но тогда это был бы крах.