Первая мировая война. Борьба миров - Владимир Миронов

Утверждают, что русская армия была «одной из сильнейших в Европе и во многих отношениях подготовленной лучше своих противников». Вряд ли с таким заявлением можно согласиться. Если судить по числу штыков, то Россия имела величайшую в мире армию (1,4 млн. человек). Но ведь сила армии складывается не только из числа солдат и офицеров, а из множества компонентов. Военный министр Д. А. Милютин в «Воспоминаниях» отмечал, что сокращение военной сметы «должно иметь известный предел» и что дальнейшие сбережения в бюджете необходимо обратить на удовлетворение насущных нужд Военного ведомства и на некоторые новые расходы, которые «долго откладывать решительно невозможно». В их числе министр называл: улучшение крайне скудного содержания военнослужащих, в особенности строевых офицеров, повышение качества обеспечения армии, хозяйственные расходы, постройка казарм, перевооружение войск, усовершенствование крепостей и т. д. Большое значение приобретали тяжелая артиллерия, пулеметы, связь, техника и прочие средства. Россия опоздала в полной мере подготовиться к схватке. Правительство утвердило программу перевооружения армии на сумму в 1,1 млрд. руб., но это сделано лишь к 1914 г. Программа развертывания вооружений решительно запоздала, ибо утверждена царем буквально накануне войны — 22 июня 1914 года. Кроме того, на эти цели была необходима сумма в два раза большая.

Символична и дата, в тот день в 1941 г. Германия вероломно напала на СССР. Генерал А. Деникин отмечал, что русская армия оставалась «в полном смысле беспомощной» до 1910 г. и только в самые последние перед войной годы работа по восстановлению и реорганизации русских вооруженных сил «подняла их значительно». Так что не только «красные историки», к числу которых Акунов причислил Н. Н. Яковлева, яркого историка советской волны, дали невысокую оценку нашей правящей элите…

Мотоциклист

У русской армии имелись сухопутные силы (3,2 млн. штыков), развернутые против Германии и Австро-Венгрии, внушительные силы авиации (у России -263, в Англии — 258, в Германии — 232, во Франции — 156 самолетов), крупнейшие на то время линейные корабли «Севастополь» и «Императрица Мария». Постройка их, как признал адмирал Колчак, шла без всякого плана, в зависимости от наличия средств. Дело дошло до абсурда: строили не тот корабль, что нужен, а тот, что отвечал размерам отпущенных средств, благодаря чему в итоге выходили «какие-то фантастические корабли, которые возникали неизвестно зачем». Надо бы признать: комплексная, системная подготовка русской армии к мировой войне, как и ранее к войне с Японией, так и не была осуществлена.

Российская подводная лодка «Гепард»

Подготовка флота России к мировой войне отставала. В 1909 году на Новом Адмиралтействе и Балтийском заводе заложены корабли, получившие наименования «Севастополь», «Петропавловск», «Полтава», «Гангут». Через два года подобные корабли:» «Императрица Мария», «Екатерина Вторая» и «Император Александр Третий» — были заложены и для Черноморского флота. Капитан 2-го ранга С. Бережной пишет: «Обладая самыми совершенными по тем временам вооружением и механизмами, отличными скоростными и мореходными качествами, русские линейные корабли в годы Первой мировой войны не знали себе равных в мире». Тут налицо преувеличение. Ведь эти русские корабли так и не приняли участие в крупных сражениях. Линкор «Императрица Мария», введенный в строй в 1915 г., уже в следующем году ушел на дно в результате взрыва порохового погреба. Линкор «Александр III» будет введен только в 1917 г. и после революции уйдет в Бизерту. Броненосец «Андрей Первозванный» первый и последний бой принял против своих, стреляя по восставшим матросам фортов «Красная горка» и «Серая лошадь». Другие корабли будут переплавлены на металл…

В октябре 1914 г. после объявления войны в Новороссийск и другие порты вошли турецкие и немецкие крейсера. В городе вспыхнула паника. Бежали целыми семействами. Паника охватила ополченцев.

Морской министр адмирал И. К. Григорович

Николай II ответил на этот враждебный акт манифестом, грозя Турции, что оный «только ускорит роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря». Когда французский посол М. Палеолог спросил министра иностранных дел России Сазонова, что означает эта фраза в духе «сивилинных книг», тот ответил: «Нам нужно получить прочные гарантии по отношению к Босфору. Что касается Константинополя, то я лично не желал бы изгнания из него турок. Я бы ограничился тем, что оставил бы им старый византийский город с большим огородом вокруг. Но не более».

Это равносильно, если бы интервенты пообещали оставить нам в Москве Кремль с Александровским парком, остальное оккупировав, изъяв из юрисдикции государства. И такие вот люди стояли у нас во главе государства и МИДа. Хотя, конечно, обстрел турецкими миноносцами одесского порта, потопление русской канонерки и повреждение французского парохода вызвали всеобщий взрыв возмущения в России. Палеолог писал тогда: «В опьяняющей атмосфере Кремля вдруг пробудились вновь все романтические утопии славянофильства. Как во времена Аксаковых, Киреевского, Каткова, идея провиденциальной мировой миссии России возбуждает в эти дни умы москвичей» (2 ноября 1914 г.).