С точки зрения Ганнибала. Пунические войны. - Гай Аноним

Вместе с навязанным ему партнером Гамилькар наконец вызвал повстанцев на решающее сражение, которого те так старались избежать.

Победа была полностью на стороне Карфагена. В 237 году Ливийская война завершилась. В столице был отпразднован аналог римского триумфа, последние предводители мятежа, попавшие в плен, были подвергнуты «всевозможным кровавым истязаниям».

После этого северная Африка снова покорилась Карфагену. Последними кое-как сопротивлялись Гиппакрит (Бизерта) и Утика: жители этих городов предвидели, что ничего хорошего их не ожидает, но в конце концов и они вынуждены были сдаться. Скорее всего, суровых мер к этим городам применено не было: разорять богатые поселения экономически нецелесообразно. Обычно Гамилькар довольно мягко обходился с теми побежденными противниками, которых еще можно было использовать на благо Карфагена.

Нумидийцы, предоставившие помощь Гамилькару, получили заслуженную награду. Племена, поддержавшие мятежников, утратили независимость: Ганнон и Гамилькар легко справились с ними и за их счет существенно расширили африканские владения Карфагена.

Однако другим, куда менее удачным для Карфагена последствием Ливийской войны стала утрата территории, которая более трех столетий находилась под его властью, — Сардинии.

Глава X. Сардиния «уплывает» от Карфагена

Еще два года назад, когда Гамилькар терпел поражение от повстанцев-наемников, другая наемная армия карфагенян, находившаяся в Сардинии, «вдохновленная» успехами своих собратьев, также захотела от жизни большего. Своего командира по имени Бостар они убили и захватили некую крепость (не удается установить в точности, какую именно).

|Из Карфагена с войском выступил полководец с распространенным именем Ганнон. Он явился подавлять мятеж наемников, имея под своим началом опять же армию наемников — истинное проклятие военной структуры Карт-Хадашта! Последние не замедлили взбунтоваться и присоединиться к собратьям по оружию. Скоро почти весь остров находился в руках этой сборной армии.

Наемники хозяйничали там как хотели и сильно разозлили местное население, которое в конце концов вынудило их уйти. Незадачливым повстанцам пришлось бежать в Италию.

И вот тут моментально вмешался Рим.

Как мы помним, в первый раз, когда мятежники предложили римлянам поддержать их против Карфагена, Рим притворился глухим, слепым и строго соблюдающим мирный договор, подписанный в 241 году до н. э. Бунтовать — незаконно, за это наказывают!

На сей раз ситуация резко изменилась, потому что речь зашла о Сардинии. В мирном договоре Сардиния вообще не упоминалась, а между тем ее положение было стратегически чрезвычайно важным. И вот, когда в 238 году до н. э. наемники покинули остров, в Риме решили: пора! Хозяина этой лакомой территории больше не существует. Карфагенян оттуда изгнали наемники, । местные жители, в свою очередь, выставили наемников. Образовался вакуум власти, а значит, настал черед Рима.

Существует много объяснений, почему Рим протянул руки к Сардинии именно в этот момент. Некоторые пытаются оправдать аннексию какими-то благовидными предлогами. То ли это был реванш — римский ответ Карфагену на захват италийских торговцев. То ли необходимо было нанести болезненный удар Гамилькару — герою Сицилии, — а то что-то он слишком возвысился у себя в Карфагене (это был как раз тот самый момент, когда Ганнона отстранили и всю карфагенскую армию передали под начало Гамилькара). Но вероятнее всего, практичные римляне просто ухватились за удобный случай.

В конце зимы 238/237 года до н. э. римляне подготовились I к высадке на Сардинии.

Карфаген прислал в Рим посольство и заявил о своих правах на остров.

«Любая попытка карфагенян проникнуть на Сардинию будет считаться началом враждебных действий по отношению к Риму, и Риму придется реагировать соответственно», — был ответ римского Сената.

У Карфагена сейчас не было сил начинать новую войну: три года непрерывных сражений с наемниками и ливийцами измотали армию и истощили казну. Карфагеняне отступили.

На Сардинию прибыл консул Тиберий Семпроний Гракх. Попутно он положил в римский карман еще и Корсику.

Таким образом Вторая Пуническая война стала неизбежной. В принципе, именно эту войну можно считать первой в истории мировой войной, учитывая, что она охватила практически всю Ойкумену: Италию, Галлию, Испанию, Северную Африку, Сицилию и Сардинию, а после того, как в нее вмешался Филипп V Македонский, — еще и Балканы.

Полибий, автор отнюдь не лишенный естественного чувства справедливости, называет «аншлюс» Сицилии основной причиной самой опасной для Рима войны — войны с Ганнибалом.

«Карфагеняне, — пишет Полибий, — под давлением обстоятельств неохотно удалились из Сицилии, ибо бессильны были оказать какое-либо сопротивление; они согласились уплатить сверх выданных раньше новые тысячу двести талантов, лишь бы в тогдашнем положении избежать войны. Это мы должны считать важнейшей причиной начавшейся впоследствии войны (т. е. Второй Пунической), ибо к личному недовольству Гамилькара прибавилось теперь раздражение сограждан...»

Одной из главных причин войны Полибий называет также «чувство горечи в Гамилькаре», который не был побежден на Сицилии и вынужденно покорился и принял общее поражение Карфагена в Первой Пунической войне.

Личную неприязнь к римлянам унаследовал от Гамилькара и его сын Ганнибал. Захват римлянами Сардинии после того, как карфагеняне утратили Сицилию, лишь добавил дров в этот костер эмоций.

Как в Карфагене, так и в Риме существовала «партия мира». В Карфагене ее возглавлял все тот же Ганнон. Политические враги попытались переложить ответственность за потерю Сардинии на Гамилькара Барку. Его возвращение в столицу после победы над восставшими наемниками нельзя было назвать триумфальным, поскольку Карфаген только что лишился очередного островного владения, и это не могло не омрачить настроение сограждан. Гамилькар якобы дал наемникам слишком много обещаний, не смог выполнить обещанного — что и послужило причиной бунта; а бунт, в свою очередь, привел к потере Сардинии, которую ослабленный войнами Карфаген не смог удержать.

Ходили самые разные слухи, в основном вздорные. В частности, утверждалось, что Гамилькар неплохо поживился на Сицилийском походе, а также в войне с наемниками и ливийцами. Якобы, используя награбленное, он заручился любовью всякого сброда; такова, мол, цена его «популярности в народе». Если вспомнить о том, как народное собрание настояло на отстранении от командования Ганнона, то нетрудно объяснить распространение подобных слухов. Ганнон вряд ли простил сопернику столь неприятный эпизод.

По некоторым версиям, Ганнон даже предлагал отдать Гамилькара под суд (за разорительную войну с наемниками, якобы им спровоцированную, и за потерю Сардинии, произошедшую косвенным образом по его вине). Однако Ганнон опять получил болезненный щелчок по носу, потому что Гамилькар был не просто оправдан — ни о каком суде и речи идти не могло. Великий полководец неприкосновенен и во всем прав.

Дело в том, что Гамилькар не только был популярен в народе, но и обладал хорошими связями