Осколки - Юлия Резник

усвоила, что Илья Стужин слов на ветер не бросает.

О том, как он будет знакомиться с родителями Агаты, чем будет их брать, Стужин себе пока думать запретил. И так ведь мозги кипели. Но уж точно всё должно было начаться не так!

— Это не то, что вы подумали, — срывающимся голосом заметила Агата, завидев родителей. Он сразу понял, что это они. Отец — звезда, лицо, известное даже тем, кто никогда не был в балете. Породистое…

Стыдилась она его, что ли, если так сказала? Илья напрягся. Сильнее сжал пальцы у неё на запястье, вглядываясь в лицо.

— Правда? И что же это? Оливка, как думаешь? Может, ей делали искусственное дыхание? — Отар грациозно повернул лохматую голову к миниатюрной блондинке. Вот в кого Агата пошла! Даже тёмная отцовская масть не смогла перебить эту, нордическую.

— Пап! Прекрати… И, наверное, познакомьтесь. Это Илья Стужин.

Илья Стужин. Не «мой Илья» или как-то иначе, обозначая его к ней принадлежность. Просто «Илья-грёбаный-Стужин».

— Врач-реаниматолог?

Что ж… По крайней мере, у его будущего тестя имелось чувство юмора. Вот если бы оно ещё было направлено на кого-то другого! Сдерживая себя (всё же чужие насмешки он терпеть не привык), Илья выступил вперед и хотел уж было что-то сказать, когда его перебила… хм… тёща.

— Отар, немедленно перестань! Полагаю, это… хм… молодой человек нашей дочери.

— Всё верно. Илья. — Стужин протянул руку, отрезая себе все пути к отступлению. Пожмёт — хорошо. Нет — и чёрт с ним. Оботрётся. И всё равно от неё не откажется.

— Отар Георгиевич. Хм… Полагаю, Оливка, нам стоило заказать столик на четверых.

— Нет, пап. Всё нормально. Илья уже уходит.

И снова Стужина царапнуло. Неприятно чувствовать себя так, будто ты не вышел рожей. Он невесело хмыкнул и вопросительно вздёрнул бровь:

— Вот как?

— Тебе же Ксюшу нужно забрать.

— А, да… — чувствуя себя полным идиотом, Илья зарылся пальцами в волосы. — Ксюша — моя дочь. Ей три. У неё аутизм. И я воспитываю её самостоятельно. — Он решил уж сразу вываливать всё, как есть, вполне допуская, что для родителей Агаты это весьма сомнительное приданное. Глаза Оливии Генриховны удивлённо распахнулись.

— Эм… Что ж. Спасибо за такую детализацию.

Чёрт! Кажется, она опять едва сдерживала смех. Это хороший знак или плохой? Может, он перебарщивает? Он об этом всё время думал. Терзался вопросами, как у Агаты всё прошло. Что ей говорили родители? Что она сама думает? О нём… и вообще. Часов в семь не выдержал и написал глупое: «Ты меня стесняешься?». Ответ не заставил себя ждать.

— Почему ты так решил? — раздался глубокий голос Агаты в трубке.

— Не знаю. Не бери в голову.

— Нет уж, ответь.

— Хм… — Илья встал, почесал в затылке, но так и не нашёл в себе сил объяснить, что же его терзает. И потому перевёл тему. — Как мы можем увидеться? Когда? Я могу к тебе приехать?

— Прямо сейчас? — последовал неожиданный вопрос.

— Да! — выпалил Стужин. — Нам нужно поговорить. И ещё…

— Я поняла, что нужно, — тихо рассмеялась Агата, и от этого у него в груди потеплело. — А как же Ксюша? Уже поздно.

— Ч-чёрт. Может быть, я смогу найти няню…

— Ты что, совсем спятил?! — возмутилась Агата. — Вдруг она проснётся, а тут незнакомый человек!

— Тогда приезжай ты! — в отчаянии выпалил Илья. И, конечно, в трубке повисла давящая длинная пауза, во время которой она наверняка решала, как бы потактичней его послать.

— Ладно…

— Что? — Илья замер посреди комнаты. — Ты что… ты правда приедешь?

— Разве ты не это мне предложил? — растерялась Агата, готовая, кажется, вот-вот пойти на попятный и забрать обратно свои слова.

— Это! — заверил Илья. — Сейчас скину адрес. Так ты правда приедешь? — переспросил во второй раз, не веря, что все оказалось так просто.

— Я не пойму, ты хочешь этого или нет?! — возмутилась Агата.

— Я… очень, — сглотнул Стужин. — Приезжай. Пожалуйста. И презервативы купи! Огромную пачку.

— Наглость — второе счастье! Да, Илюша? — звонко рассмеялась Агата.

— Вот-вот. А я — её воплощение. Ну всё! Хватит болтать. Я тебя жду.

Сорок минут до приезда Агаты он бродил по квартире медведем-шатуном. Смотрел на часы, но стрелка как будто увязла в повисшем в комнате напряжении. Чтобы поскорее его убить, Илья расстелил диван. Подумав, что это слишком жирный намёк, сложил обратно. Хотя что уж тут разложенный диван после его просьбы купить резинок?.. Которых у него, Ильи-всегда-готового, тупо не было. Потому что после Агаты никого ему не хотелось, а её затащить в постель не было ни единого шанса! И вот… вот он появился. Нет, диван всё же лучше разложить. Чтобы в него. С порога. Ведь он вряд ли сумеет от Агаты себя оторвать и застелить простыни. Так и возьмёт в коридоре, а это не дело. Куда уж лучше диван.

Тихий звонок домофона взорвался в голове как выстрел. Открыл, ничего не сказав. Замер у двери, облокотившись о стену, будто пьяный.

— Привет.

Как дикарь, схватил её за руку и втащил в коридор. Ничего не ответив на приветствие, набросился на губы. Вдавил в стену, которую только что сам подпирал, зарылся руками в её шикарные волосы. Повторяя про себя: «Это реально, это правда реально!». Что-то хрустнуло. Илья в ужасе отскочил, будто всерьёз опасаясь, что это её кости не выдержали. Зацелованная Агата взмахнула рукой, в которой был пластиковый контейнер с клубникой.

— Шампанское не продали. Поздно. Но, может, у тебя есть? — проказливо наморщила нос.

— Не знаю. Это квартира Миланы. Но я поищу.

— В каком смысле — Миланы? — Агата даже рот открыла.

— Мамы Ксюши.

— Я знаю, кто такая Милана. Хочешь сказать, что ты пригласил меня в её квартиру?

— Эм… Ну я пытался забрать Ксюшу в свою, но из этой идеи ничего не вышло. А что, это какая-то проблема?

— Господи, какой же ты Стужин… Стужин!

— Да что не так?

— Я не могу… хм… с тобой… хм… заниматься любовью в квартире твоей бывшей.

— Да? — Илья, который искренне не понимал, почему с этим у Агаты какая-то проблема, растерянно провёл ладонью по шее. — И