Слэм - Ник Хорнби

Мы часто виделись после того дня. Мы делали домашние задания друг у друга дома или смотрели телевизор с моей мамой, или с ее родителями. Но мы никогда не поднимались по лестнице, чтобы заняться сексом. Когда мы встречались раньше, у нас было много секса. Алисии сейчас ничего такого не хотелось, мне иногда хотелось, но я дал себе слово, что у меня больше не будет никакого секса, так что, если какая-то часть меня была заинтересована этим, голова оставалась благоразумной. Секс — это источник плохих новостей. Алисия объяснила, что, если уже залетела, не забеременеешь второй раз и что поэтому у людей не бывает братьев и сестер с разницей в три или четыре месяца. Конечно, я догадался бы, если бы хоть раз об этом задумался. Но она сообщила мне об этом, для пущей убедительности читая книжку. У нее была куча книг об этом.

Она хотела разузнать больше о... обо всем. Мы вообще-то мало знали. И вот мама Алисии направила нас на курсы для беременных. Она утверждала, что ей они очень помогли, когда она была в положении. Предполагалось, что там учат, как надо правильно дышать, что брать с собой в больницу и что говорить, когда наступают роды, и все такое.

Мы встретились на улице у одного из этих больших зданий в Хайбери. Я приехал туда загодя, потому что об этом просила Алисия, так как не хотела стоять здесь одна, но я не знал, когда она придет, и появился на сорок пять минут раньше срока. Я играл в тетрис на своем новом мобильнике, потом народ начал собираться и я стал рассматривать прибывающих.

Они были не такие, как мы. Все они приезжали на машинах, и каждая из одиноких женщин была старше моей мамы. По крайней мере, так выглядела. Одеты были они строго, без претензий. Некоторые мужчины были в костюмах, думаю, потому, что пришли прямо с работы, а на некоторых были старые армейские брюки и ботинки на шнурках. На женщинах были толстые джемпера и просторные жакеты. У многих виднелась седина в волосах. Они уставились на меня так, будто я сейчас начну предлагать им наркотики или шарить по карманам. Мобильник был у меня одного. Так что красть у них было бы все равно нечего.

— Мне сюда не хочется, — сказал я Алисии, когда она подошла.

—— Почему?

— Это сборище напоминает мне учительскую в школе.

И стоило мне это произнести, как появилась одна из наших училок с мужем. У нас в классе она не преподавала, и я даже не помнил, какой предмет она ведет. Какой-то иностранный язык, кажется. Но я ее узнал, и она меня тоже. Думаю, она обо мне слышала, потому что, увидев меня здесь, она удивилась и не удивилась одновременно, будто припомнив что-то сразу.

— Привет. Это Дин? — спросила она.

— Нет, — буркнул я в ответ.

— Ой, — вздохнула она и отошла.

— Кто это? — поинтересовалась Алисия.

— Учительница из нашей школы, — ответил я.

— О господи! — воскликнула Алисия. — Не надо нам туда ходить. Попробуем где-нибудь в другом месте.

— Да нет, ничего страшного, — подбодрил ее я. — Зайдем все-таки разок. Посмотрим, на что это похоже.

Мы прошли через главную дверь и поднялись по лестнице в большую комнату с ковром и множеством мягких подушек для сидения. Никто особо не общался, но, когда мы вошли, все вообще затихли. Мы тоже ничего не сказали — сели на пол и уставились в стену.

Наконец вошла женщина. Она была низкого роста, полноватая и с густой шевелюрой — напоминала маленькую собачку из тех, которых выгуливают в комбинезончиках. Она сразу же обратила на нас внимание.

— Привет, — сказала она. — Вы с кем?

— С ней, — ответил я, указав на Алисию.

— Ой, — сказала она. — Ох. Извините. Я думала, вы пришли... Неважно. Это здорово. Рада видеть вас.

Я зарделся и не мог сказать ни слова. Мне хотелось умереть.

— Нам надо познакомиться, — сказала она. — Я Тереза. Терри.

А потом она указала на меня, и я почти беззвучно пробормотал:

— Сэм...

Это, наверное, прозвучало как»э-ээ» или как «ум».

Следом палец указал на Алисию.

— Привет всем! Я Алисия, — произнесла она звонким, певучим голосом.

Никто не рассмеялся. Похоже, нам следовало походить на другие курсы, где учат самым разным вещам, прежде чем посещать курсы для беременных. Например, на курсы, где учат, как себя вести на курсах для беременных. Никто из нас двоих прежде не находился в комнате, полной незнакомых взрослых людей. Даже войти в такую комнату и сесть — уже казалось странным. Как бы вы повели себя, если все кругом умолкают и таращатся на вас?

Когда все представились, Терри разделила нас на группы: мальчики и девочки. Нам дали большой лист картона, и каждый должен был сказать, чего он ждет от отцовства, а кто-то, как предполагалось, запишет все это.

— Отлично! — сказал мужчина в костюме, а потом протянул фломастер мне: — Не окажете честь?

Он хотел, должно быть, проявить учтивость, но я не собирался ею воспользоваться. Я пишу не так быстро и боялся, что надо мной все будут смеяться.

Я отрицательно покачал головой и уставился на стену. Там висел плакат с голой беременной женщиной, и я быстренько перевел взгляд на другой участок стены, пока все не подумали, что я пялюсь на ее сиськи, а я вовсе на них не глазел.

— Итак, чего мы ждем от отцовства? Я Жилль, кстати, — произнес мужчина в костюме.

Я узнал его сразу. Именно его я встретил, гуляя с Руфом, когда оказался в будущем. В костюме он выглядел совершенно иначе. Мне стало немного жалко его. Сейчас он был возбужден и счастлив. Судя по тому, что он рассказывал, когда я встретил его, его надежды не оправдались. Я стал шарить глазами по женской группе, пытаясь опознать его жену. Там была одна женщина, которая вела себя очень нервозно — много говорила и покусывала кончики своих волос. Я решил, что это она.

Через какое-то время с губ мужчин стали слетать слова:

— Удовлетворение.

— Бессонные ночи. («Ха-ха!» «Уж это точно!»)

— Любовь.

— Вызов.

— Усталость.

— Безденежье! («А-ха!» «Уж это точно!»)

— Предмет внимания.

Дальше в том же духе. Я не понимал ничего из того, что они говорили. Когда закончили, Жилль протянул лист картона Терри, и она начала читать слова и что-то о них говорить. Мое внимание привлек фломастер. Я знаю, что мне не следовало этого делать, однако не представляю, почему это сделал, — он просто лежал на ковре, а все были заняты беседой, и я взял и поднял его и положил себе в карман. Потом я узнал, что и Алисия поступила так же с другим фломастером.

— Мы сюда больше не пойдем, — сказал я, когда все кончилось.

— Не стоит меня убеждать, — ответила она. — Я тоже так считаю. Они здесь все ужасно старые. То есть я понимаю, что мы слишком молодые. Но у некоторых из них — седые волосы.