Северная роза - Елена Арсеньева

Троянда проводила Джилью равнодушным взглядом. Как всегда, от ее трескотни сильней хотелось спать. Она вытянулась поудобнее, но мешала тяжесть, запутавшаяся в простынях, и твердая книга под подушкой. Решив терпеливо нести свой крест, Троянда вынула книгу и отыскала ту «безделушку», которую бросила ей Джилья.

Да… ничего себе – безделушка! Это было головное украшение с шестнадцатью алмазами, таким же количеством изумрудов и сапфиров и со ста пятьюдесятью жемчужинами: Троянда почему-то тщательно пересчитала их. Она сначала никак не могла распознать фасон этого украшения, а потом поняла, что к нему прицепились еще четыре ожерелья с прекрасными драгоценными камнями.

Да это истинное сокровище! Даже на самый неопытный взгляд оно стоило около пятидесяти тысяч дукатов!

Троянда не удержалась – надела на себя и венец, и ожерелье. Камни приятно холодили лоб. Это были сапфиры – ее любимые сапфиры! И жемчуг…

Вдруг вспомнилось, как она говорила Цецилии: «Будь я богата, я заказала бы себе жемчужные четки!» И так сжалось сердце, такая боль пронзила все ее существо, что Троянда сорвала с себя убор, швырнула его в угол, схватилась за книжку, но та выпала из рук, раскрылась на титульном листе – и она увидела имя автора и название.

«Пьетро Аретино, – значилось там. – Письма к Зуфолине и Заффете».

Троянда, чуть нахмурясь, открыла книгу наугад.

«Твои хорошенькие ручки – это две милые воровки, похищающие не только кошелек, но и людские сердца. Смотри же, позаботься о том, чтобы в кошельке не осталось ни сольди, прежде чем отбросишь надоевшее тебе сердце!»

Через несколько страниц:

«Помни, любезная Заффета: поступай так, чтобы каждый день твой любовник руками разводил от неожиданности. Ты должна быть непредсказуемой – только тогда мужчина будет щедр и ты сможешь делать с ним что захочешь. Если ты почувствуешь, что он охладевает, не растеряйся – и брось его прежде, чем он успеет осознать свои чувства. Уверяю тебя, он окажется страдающей стороной: ведь брошенному всегда тяжелее, чем бросившему! А вот если тебе надоел любовник, тяни до тех пор, пока он не захочет оставить тебя: ведь его будет мучить совесть, и он захочет по-царски отдарить тебя за доставленные неприятности».

И еще несколько страниц перевернула Троянда и прочла: «Послушай, милашка Зуфолина! Вчера твой любовник жаловался, что ты им пренебрегаешь и спешишь поскорее закончить игру. Опомнись! Затягивай извержение как можно больше! Ведь чем долгожданнее, тем сильнее наслаждение, а значит, благодарность… Но и сама не будь неблагодарной. Если ты не получила наслаждения, то непременно получишь мешочек с дукатами, а потому не скупись на слова восторга своему обладателю! Или можешь шепнуть ему что-нибудь в этом роде:

И, дорогая Зуфолина, я буду не я, если твой любовник не всплакнет в приливе чувств!»

Троянда медленно закрыла книгу и провела пальцем по золотому обрезу страниц. Нетрудно угадать, чего хотел Аретино, передавая Троянде эти «Письма…» – руководство по обучению начинающих куртизанок. И бесценная «безделушка» – ее начальный капитал и одновременно – расчет. Награда за любовь. Роза уходит в отставку, ее место занимает Лилия… уже заняла!

Ах, Джилья! Как понятны стали теперь все ее намеки! А впрочем, она и не намекала, она все называла своими именами, и только в том состоянии общего отупения, в каком пребывала Троянда, можно было их не разгадать. Зато теперь все сделалось ясно.

Ну, спасибо Джилье и Аретино за то, что не просто выставили, но предоставили ей такой широкий выбор будущего, от скромной швейки до богатой куртизанки. Известно, что в шести случаях из семи женщина сама не знает, чего хочет, однако Джилья не сомневалась: рано или поздно Троянда все поймет и благоразумно примет свою отставку. А если задумается о мести… что там сделали с этим бедолагой – отрубили руку и кончик языка, да? Ишь, Джилья сперва пригрозила, а потом начала делать щедрые предложения. Она права: всякое лучше, чем позор, увечье… смерть! Интересно, каким будет новое предложение? Может быть, замужество? С кем? Да с кем угодно, хоть бы и с Луиджи Веньером! Джилья ненавидит его всей душой, как и свою бывшую соперницу. Для содомита и пылкой женщины брак сделается истинной пыткой. Джилья не может этого не понимать. И хоть Троянда не сомневалась: никогда в жизни она не ощутит более желания принадлежать любовнику! – все же одна мысль о браке с этим подобием мужчины заставила ее задрожать от отвращения. Да… Джилья сможет отомстить им обоим, если убедит Аретино в необходимости этого брака. А что? Внушит ему, что Луиджи заслужил награду за верную службу, что женитьба спасет его от подозрений в содомии, ну а Троянда… Троянда получит мужа. Ведь всякая женщина хочет получить состоятельного мужа, а Луиджи благодаря щедротам Аретино далеко не бедный человек!

Троянду затрясло так, словно это воображаемое предложение уже было ей высказано. Впрочем, зная Джилью, она не сомневалась, что рано или поздно дойдет и до этого.

А что это Джилья так старается вымести ее вон, как опасную заразу? Она ведь спокойно терпит присутствие во дворце доброго десятка, а то и двух прежних отставных аретинок вместе с их (и Пьетро) многочисленными детьми! Отчего же такая «честь» Троянде? Или впрямь опасается, что в душе Аретино оживут прежние чувства к Троянде?

На миг это предположение заставило вспыхнуть искорку надежды, но тут же Троянда вновь усмехнулась и покачала головой. Нет. Нет… Дело вовсе не в Аретино! Дело в самой Троянде, в ее остывшем сердце, в ее высохшей душе. Аретино охладел к ней, да, но ведь и она разлюбила его! И Джилья, с ее бесовским умением читать в сердцах людей, не могла этого не заметить. Ей бы радоваться, а она беспокоится, места себе не находит. Джилья судит по себе: ее сердце тоже свободно, чувства не туманят голову, а значит, она хладнокровно может вертеть Аретино и извлекать из него наибольшую выгоду. Троянда любящая, растерянная, обезумевшая ей не страшна. А вот Троянда расчетливая, хладнокровная, мечтающая о мести… кто-кто, а Джилья знает ее мстительность! Такую Троянду надо обезопасить, надо засунуть ее куда-нибудь подальше… замуж, в приют, куда угодно! Странно, что ей до сих пор не предложили снова уйти в монастырь!

Троянда резко села. В монастырь?.. Тишина, покой, клочок голубого неба в узком окне кельи – спокойного неба, обители Господа. Потупленные глаза сестер, подавленные желания, мир в душах, покой в сердцах. Стертые ступени каменных лестниц, ведущих в сад, где за каменной оградой небольшое кладбище, а там – плита на могиле Гликерии, единственного человека, который любил Дашеньку. И внезапно Троянде до боли, до слез захотелось оказаться рядом хоть с чем-то, олицетворяющим любовь, заботу, нежность и доброту, – пусть это будет всего лишь каменная плита с надписью!

Она сидела, прижав руки к груди, чувствуя, как слезы подступают к глазам, текут по щекам… как с каждой слезой становится легче дышать, словно с души спадает непроницаемый панцирь, в который Троянда сама себя заковала в тот день, когда заподозрила, что беременна от дьявола. Она не уронила ни слезы с того дня! Пьетро, плачущий над своим мертвым ребенком, вдруг предстал перед взором ее памяти, и Троянда жалостливо покивала этому печальному образу, прощая его и прощаясь с ним.