Стоять в огне - Богдан Сушинский

— А зачем мне лгать? Мне это уже ни к чему. Ваш Петраков — или как его там — из отряда Штубера.

Отаманчук в изумлении перегнулся через стол, чтобы лучше разглядеть Романцова.

— Вы уверены в этом? — запинаясь, спросил он.

— Абсолютно. Я узнал его, еще когда увидел из землянки. Он был среди тех, с кем нам приходилось драться на «арене» у башни.

— Вы согласны повторить сказанное вами уже в присутствии Петракова?

Романцов слегка заколебался.

— Какой смысл?… — произнес он нерешительно. — Когда я припру его к стене, Петраков скажет, что я сам из этого же отряда, а все, что говорю о нем, — клевета.

— Он, конечно, может сказать все, что угодно. Но верить ему или нет — это решаем мы. Я прав, Василий Григорьевич?

— Разумеется, — кивнул Отаманчук. — Вы, Романцов, не ошибаетесь? Поймите, у нас нет специального штата следователей. От ваших показаний зависит жизнь человека. Грех на душу возьмете, если казним невиновного.

— Он тренировался с пленными из нашего барака. Один из «рыцарей» назвал его Совой. А может, просто дразнил. Точно не знаю. Но он запомнился мне.

— Как-как — Совой? — переспросил Беркут. — А что, он и впрямь похож на сову, а, Василий Григорьевич?

— Как школьная кличка, — пожал плечами бывший учитель. — В классе такое немедленно подмечают.

— То-то же. Так что думаю, капитан, — обратился к Романцову, — вы не ошиблись.

— Почему же они вас, всю группу, не расстреляли, если собирались заслать в «Мститель» провокатора? — вмешался в разговор Отаманчук.

— Так ведь хотели отправить в Германию. На работы. Рабочие им теперь нужны позарез. Да я уже рассказывал об этом. А подробности вам лучше выяснить у самого Штубера или как вы его там называете. И еще предупреждаю: если этот Петраков упрется и станет утверждать, что я вру — никаких других доказательств правдивости своих слов у меня нет. Так что казнить или миловать — решайте сами.

— Мы верим вам, верим, — спокойно произнес Беркут. — Зря волнуетесь. Очень благодарны за то, что помогли разоблачить предателя. Можете считать, что проверку вы уже прошли. Еще с полчаса вам придется подождать в той землянке, где вы уже были. Потом вернетесь с товарищем Отаманчуком в свой отряд. Проводите его, Василий Григорьевич. И позовите сюда Сову и Крамарчука.

— Вы не будете устраивать нам очную ставку? — удивился Романцов.

— Не торопитесь. Мы вам все скажем. Или очень уж хочется посидеть рядом с предателем?

— Вы правы, Беркут. Мне легче убить его.

* * *

Когда через несколько минут Николай ввел Петракова, Беркут с минуту молча смотрел на него.

— Как ваша рана? — не выдержал Петраков.

— Разве это рана? — улыбнулся Беркут. — Так, царапина. Давно забыл бы о ней, если бы время от времени кто-нибудь не напоминал. Однако вернемся к делу. Вопрос у меня несложный. Но отвечать на него нужно честно. Раньше, до встречи здесь, в этой землянке, вы были знакомы с Романцовым, связным из отряда «Чапаевец»?

— Я уже говорил: впервые вижу его.

— В таком случае вы несерьезный человек. С вами просто неприятно иметь дело. — Беркут вынул из кобуры пистолет и положил перед собой. — Крамарчук, обыскать!

Николай подошел сзади к покорно поднявшемуся Петракову и быстро ощупал его.

— Садитесь оба, — сунул пистолет в кобуру, но руку продолжал держать на рукоятке. — Слушайте меня внимательно, Петраков. Вы продолжаете утверждать, что не знакомы с человеком, который называет себя Романцовым. Так? А вот он заявил, что знает вас. Вы — из отряда «Рыцарей Черного леса». Давний агент абвера. Кличка Сова. Направлены в отряд «Мститель» гауптштурмфюрером Штубером, вашим непосредственным командиром. Ваше задание… Мне продолжать? Или, может, сами соизволите раскаяться?

— Можете продолжать. Не знаю, что вам говорил Романцов, но то, что слышу от вас, — какая-то нелепость.

— Возможно. Тем не менее Романцов утверждает, что видел вас в крепости. И готов подтвердить это в вашем присутствии. Вы не знаете, почему он так настойчив в своих обвинениях? Ведь мы не заставляли его давать сведения о вас.

Сова умоляюще поднял глаза на Беркута. Он понял, что проиграл. Проиграл именно тогда, когда поверил, что все опасности позади. Его предали. Подло предали!

— Я не знаю этого сволочного человека, — покачал он головой.

— Даю вам десять минут. Если за это время вы не расскажете все, что знаете о Романцове, мы применим к вам те же методы дознания, которые вы, фашистские холуи, применяете к пленным партизанам.

— Ты имеешь дело с Беркутом, — добавил Крамарчук. — Молчать не советую.

— Если все честно расскажете и захотите хоть чем-нибудь помочь Родине, которой так преступно изменили, мы не только не казним вас, но и сможем поговорить о сотрудничестве, — уже менее жестко добавил Беркут.

Прошло десять минут. Сова молчал. Несколько раз он поднимал голову, порывался что-то сказать, но так и не сумел выдавить из себя ни слова.

— Ну что ж, приговор вы себе уже подписали, — произнес Беркут, пряча в карман трофейные швейцарские часы. — Однако прежде чем вас расстреляют, хочу рассказать об одной забавной операции, задуманной гауптштурмфюрером СС Штубером. Думаю, она развеет ваши тяжкие предчувствия.

— Да уж, развеет… — вяло ухмыльнулся.

— На какое-то время, естественно. Так вот, этому Штуберу, вашему шефу, очень хочется завербовать Беркута, то есть меня. Очевидно, крайне необходим такой агент. С этой целью он уже приглашал меня к себе. В башню крепости. И я побывал там. Правда, появился несколько неожиданно для него. В форме оберштурмфюрера. Да вы, наверняка, видели меня в крепости, когда мы беседовали со Штубером. Поняв, наконец, что Беркут не продается, Штубер решил заслать ко мне в отряд своего агента. Того, который назвался Романцовым. Воспользовавшись тем, что в цитадели оказались пленные, привезенные для тренировок, он организовал «побег» одного из «пленных». То есть «побег» своего агента. Инсценировка получилась, правда, неудачной. Романцову не повезло. Он вышел не на нашу группу, а на отряд «Чапаевец». А теперь рвется сюда, к нам. Однако Штубер учел, что Романцова могут подозревать и проверять. И знаете, каким образом Романцов должен был окончательно убедить нас, что действительно является бежавшим пленным? Он должен был разоблачить перед партизанским командованием агента Сову. То есть вас.

— Как ему это удалось бы?

— Заявил бы, будто видел вас на тренировках. Ведь вы же тренировались на пленных, правда? Что именно будет рассказывать о своем задании Романцов — ответить пока трудно. Ведь мы его еще не допрашивали. Но уже сейчас ясно: Штубер, этот недоученный психолог, рассчитывал на ваше молчание. Пока вы будете молчать, у вас остается хоть какой-то шанс. Если ж вы разоблачите агента Романцова — то погибаете с ним вместе. Я доходчиво изложил вам суть операции?