Горец-изгнанник - Моника Маккарти

А вот Патрика нигде не было видно. Его люди все еще сидели за столами и выпивали, но он исчез. Она хотела было спросить о нем, но не смогла придумать повода. Расстроенная тем, что он, похоже, опять избегает ее, Лиззи намеревалась уже присоединиться к компании брата, когда увидела Робби, который украдкой вышел из кабинета лэрда — маленькой комнаты, вход в которую находился в дальнем конце большого зала.

Незаметно, насколько возможно, Лиззи пробралась через переполненный зал и проскользнула в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Патрик развалился в кресле у камина, вытянув перед собой длинные сильные ноги, держа в руке большой кувшин с вином. Он выглядел вроде бы расслабленным, но Лиззи кожей чувствовала исходящее от него напряжение.

— Черт возьми, Робби, я же просил оставить меня в покое.

— Что вы тут делаете?

Он вздрогнул от звука ее голоса и сделал большой глоток из кувшина, прежде чем обернулся. Глаза у него опасно блестели, лицо было мрачное, недовольное. Он походил на готового к броску льва, которого удерживает лишь шелковая ленточка.

— Пытался найти покой, — ответил он и, помолчав, добавил: — Но безуспешно.

Его грубость поразила ее. Как и его гнев. Казалось, он свернулся в нем как змея и только ждет случая, чтобы ужалить.

Он сделал еще один большой глоток.

— Если вы не хотите принести мне еще вина, то уходите. Решив, что не позволит себя запугать, она шагнула в логово льва.

— Думаю, вам уже хватит.

Она еще не видела его таким. Он всегда казался слишком выдержанным, благоразумным, чтобы напиваться как простолюдин.

— Что случилось, Патрик? Что вас мучает?

Он отвернулся от нее, уставившись в огонь, сжав челюсти.

— Возвращайтесь к своим гостям, миледи. Я сейчас не гожусь для приличного общества.

За его словами крылось что-то, но она не могла угадать, что именно. Инстинкт велел ей уйти, но вместо этого она подошла ближе. Достаточно близко, чтобы протянуть руку и положить ему на плечо. Под ее рукой оно было твердое как камень.

— Болит рана? — осторожно спросила она. Он дернулся как ошпаренный.

— С моей раной все в порядке.

— Вы вспомнили жену? Вам, должно быть, ее ужасно не хватает. Я могу что-нибудь для вас сделать?

Патрик пробормотал грубое ругательство и швырнул кувшин в огонь. Тот разлетелся на куски, а брызги кларета ярко вспыхнули. Он вскочил с кресла и накинулся на нее, прежде чем она смогла отреагировать. Схватил ее за руки и стал гневно трясти.

— Черт побери, Элизабет! Ты всегда такая бескорыстная! Вечно заботишься о других. Стараешься во все вникнуть. Но, боюсь, меня ты не поймешь.

Она инстинктивно отпрянула назад от его резких слов; никогда он с ней так не разговаривал. Без маски она увидела теперь его таким, какой он на самом деле: человек, терзаемый демонами, которых она и представить себе не могла.

Но это не объясняло, почему его гнев направлен на нее. Он смотрел на нее так, будто ненавидит. Что она ему сделала?

— Я только пыталась помочь. Хотела знать, что случилось.

Взгляд его помрачнел, он шагнул к ней.

Она инстинктивно отступила назад, но он схватил ее, мускулистые руки сомкнулись у нее за спиной как тиски. Она задохнулась от удивления. Впервые она ощутила его силу по-настоящему.

— Так ты хочешь знать, что случилось? — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Она чувствовала, как колотится его сердце. — Я скажу тебе. Я хочу тебя так, что не могу уже нормально жить. Мое тело в огне. Когда я смотрю на тебя, мне хочется схватить тебя в объятия. — Она вытаращила глаза. Грубое желание в его взгляде поразило ее. Она и представить себе не могла, что способна вызвать у мужчины такую страсть. — Но это еще не все. — Он прищурился. Темная щетина резко оттенила твердый подбородок. Ничего хорошего ей это не предвещало. Лиззи попыталась вырваться, впервые напуганная по-настоящему, но он не отпускал ее. Руки у него были как стальные.

— Хочешь знать, что на самом деле не так, Элизабет? — Его лицо было совсем близко. — Я видел, как ты целовала его. — Он очень отчетливо произнес каждое слово.

Она задохнулась, «Он видел нас». Он злится на нее, потому что ревнует. Но ее поразила сила его чувства. Один невинный поцелуй довел его до крайности.

— Это ничего не значило, — тихо сказала она, пытаясь усмирить его гнев.

— Ничего? — Казалось, он сейчас встряхнет ее. — Он просил тебя выйти за него замуж, да?

Она ничего не сказала. В этом не было необходимости. Он выругался и наконец отпустил ее.

— Господи, ты в самом деле готова согласиться, да?

— А почему бы и нет?

Его горячий взгляд приковал ее к месту.

— Потому что ты хочешь меня.

Сердце заколотилось у нее в груди от его полного чувства голова. Но Лиззи не успела ничего сказать, его губы оказались на ее губах, захватывая ее, овладевая ею, подтверждая его слова.

Плотина рухнула. Подавляемый гнев, подавляемое чувство, подавляемое желание хлынули как волны прилива, затопили ее и увлекли в темный водоворот страсти. И единственной ее мыслью было: целовать его и утонуть в неизведанных ощущениях.

Его изголодавшийся рот поглотил ее губы так, что противостоять этому было невозможно. Как будто она — единственная для него, а он — для нее. Как будто он мог удержать ее навсегда одним этим поцелуем.

Это был поцелуй, который не убеждал, а принуждал.

Она приоткрыла рот, и он застонал, запуская руку ей в волосы, прижимая ее голову ближе к себе. И вот уже его язык в ней, извиваясь, требуя, проникая в нее все глубже и глубже. Тверже и быстрее. Пока их дыхания не стали единым.

Его вкус заполнил ее. Вино. Пряность. Его пьянящая мужская сущность проникала в нее до костей.

Она таяла, желая быть еще ближе к нему, мощь его тела увеличивала влечение. Он такой высокий и сильный — сплошь могучие мускулы. Воин. Защитник. В его объятиях, знала она, ей ничто не грозит.

Она доверяет ему. Полностью.

Сильное биение его сердца у ее сердца разжигало ее. Грубая щетина на его подбородке царапала ее нежную кожу вокруг рта, но ей было все равно. Ее соски отвердели у его груди. Он обнял ее ягодицы, приподняв ее.

Она прерывисто задышала, чувствуя, как твердая плоть упирается в нее, и застонала. Тело жарко вспыхнуло от желания.

Она вкладывала в свой поцелуй все чувства, которые не могла бы выразить словами. Отдавалась этому поцелую полностью, желая, чтобы он никогда не кончался.

Патрик с трудом сдерживал себя от переполнявшего его желания. Все, о чем он мог сейчас думать, — это касаться ее, погрузиться в нее, сделать ее своей.