Война. Истерли Холл - Маргарет Грэм

– Цел, он цел. Наш парень цел. – Ее лицо светилось от радости, впрочем, не более чем лицо Эви.

– Я должна пойти к маме и папе, они в Холле. Нэрнс меня не увидит, он думает, что я до сих пор отлеживаюсь дома, – сказала ей Эви.

Этель рассмеялась.

– Что тебе и стоило бы делать, а не удирать при каждом удобном случае, чтобы помочь миссис Мур, со все еще больным плечом. И не забудь сказать Милли, она должна узнать в первую очередь. Она наконец перестанет носить черное и донимать капитана Уильямса по поводу дополнительной платы по вдовству. А я пока на шахту – сообщить своему старому дураку. – Этель развернулась на каблуках, и Эви слышала, как она напевала, спеша на шахту, и рассказывала новости всем встречным друзьям:

– Представьте, Саймон и Джек живы и здоровы!

– А мистер Оберон? – спросила миссис Уилсон, жена кузнеца. – Мой старик просто обожает этого юнца.

– Эви скажет нам, если узнает, – ответила Этель, поспешно проходя мимо судачащих женщин.

Эви смеялась всю дорогу в Истерли Холл. Они были в безопасности, и если были они, то и Оберон, конечно же, тоже, не говоря уже о Роджере, или его надо называть Фрэнсис? Колокольчики покачивались на ветру и украшали собой склоны, а она вдыхала их аромат, пока пела кукушка. В полях, по обе стороны дороги, скакали ягнята, а их матери блеяли, подзывая их к себе. Те не обращали внимания. Ну и правильно.

Она влетела на дорожку, доехала до барака и оставила там велосипед. Она побежала вдоль берез, перепрыгивая колокольчики. Они были целы. Был ли Об? Должен быть. Джек говорил в одном из своих писем, что они все вместе были как одна команда. «Целы. Целы». Она кричала это, когда бежала вдоль изгороди, потом замолчала, но продолжала бежать, не обращая внимания на боль в плече. Оно было только немного опухшим, и она вполне могла им пользоваться. А все столько шуму навели. Господи, сколько отдыха и сна может быть нужно одному человеку?!

Она быстро прошла вдоль овощных теплиц и ворвалась во двор. Волонтеры развешивали тут выстиранное белье, что приходилось делать практически не переставая. Один из них быстро пробежался по лестнице туда и обратно, увидев ее, чтобы проверить, чист ли путь. Все было в порядке. Эви побежала через двор, вниз по лестнице и на кухню. Миссис Мур обернулась:

– Не ожидала увидеть тебя до одиннадцати, душенька, но раз уж ты здесь…

Ее личная библия с рецептами лежала открытой на столе. Энид протирала грибы через волосяное сито – занятие, которое Эви ненавидела. На обед должны были для начала подать грибной суп – так они вчера решили, после супа жаркое из кролика с бобами, а потом пирог с запеченными сливами, из кладовки миссис Грин. В этот раз даже хватало молока на крем, но на следующий день его можно будет подать только к чаю.

С печью управлялся Кев Барнс, чистильщик обуви, который отправился на войну и вернулся с поврежденной и нерабочей рукой – что-то связанное с пулей, которая прошла через его запястье и задела главный нерв. Отец Эви сделал ему специальную скобу с помощью Алека Престона и Тома Уилсона, следуя инструкциям сестры Ньюсом. Сестра Ньюсом какое-то время проработала в ортопедическом госпитале, и ее советы были бесценны – так сказал Эви Боб Форбс.

Ричард обеспечил Кева работой – пока на добровольных началах, до тех пор, пока не найдется больше людей типа сэра Энтони Траверса, готовых финансировать программу – но с питанием и проживанием. Отчеты по фонду велись абсолютно отдельно от тех, которые мог увидеть доктор Нэрнс. Все стали очень осторожными, встретившись с войной, ранами, их последствиями и дураками, сидящими у руля.

Эви уже шагала по кухне, размахивая открыткой.

– Он цел, как и Саймон. Цел. Мне нужно сказать остальным, мне нужно увидеть Вер. Она уже слышала?

Миссис Мур протянула к ней руки. Эви кинулась к ней. Миссис Мур обнимала ее, пока плечо Эви не оказалось перед угрозой нового вывиха. Она трудилась над выпечкой, и на кухне пахло пшеничным тестом.

– Это самые прекрасные новости, душенька. Самые что ни на есть прекрасные новости.

Эви спросила:

– Пшеница, не ячмень?

Миссис Мур рассмеялась, отпуская ее.

– Мы готовимся к новым конвоям из Ипра. Не так тяжело для их желудка, во всяком случае, мы так думаем.

Эви ответила:

– Почему бы нам тогда не попробовать смесь? Булочник из кооперативного магазина говорит, что пшеница очень нужна обычным местным, потому что ячмень слишком тяжел для их восприятия, не для желудка.

Печи были доведены до нужной температуры, она могла определить это по их шуму.

Энид бросила сито и поглаживала Эви по плечу, уводя ее от миссис Мур.

– Хорошая идея, но есть получше – нам нужен праздник, но сначала нам надо разузнать что-нибудь о мистере Обероне.

Бетти, одна из волонтеров, крикнула им с другого конца деревянного стола, где она пропускала те же грибы через проволочное сито:

– Милли в прачечной нету. Может быть, она развешивает белье?

Сильвия, посудомойка также из добровольцев, отозвалась из-за своей раковины:

– Надеюсь, ее дрозд клюнет в нос, может, тогда она научится вести себя.

Эви хотела найти Вер, но сначала ей надо было поговорить с Милли. Но миссис Мур задерживала ее, и Эви, кажется, догадывалась почему.

– Бетти, сходи найди Милли. Скорее всего, она выкуривает очередную сигаретку наверху, на складе инструментов. У твоей мамы новая игровая комната для детишек, рядом с кабинетом капитана Ричарда, – электрики уже там все закончили. Они переехали туда вчера, и должна сказать, что освещение – это отдельное удовольствие. А капитану нравится слышать детей. Твой папа в гараже, который теперь стал мастерской для протезов, ты знала?

Миссис Мур раскатывала тесто с большим энтузиазмом. Такими темпами оно скоро совсем задеревенеет и на нем можно будет ставить крест. Эви поспешила к умывальнику, помыла руки и взялась за скалку.

– Сядьте, вы устанете.

Миссис Мур так и сделала, обмахиваясь рукой.

– Ох, девочка, ты права. Ему нужна твоя легкая рука. Ой, Эви, что за день вчера у нас был, люди носились в разные стороны, передвигали мебель и все на свете! Но ты иди, сообщи своей маме новости, а капитан Ричард будет знать, где леди Вероника. Может быть, она даже с ним, потому что ей запретили работать в палате экстренной помощи до тех пор, пока она не перестанет постоянно грохаться в обморок – ведь она теперь носит. Она сможет вернуться, когда будет на третьем месяце. Эти новости будут для нее очень кстати, если, конечно…

Она остановилась. Эви посмотрела на нее.

– Ей же должно было прийти письмо?

Этим вечером, когда доктор Нэрнс удалился в свою комнату, где раньше проживали помощники садовника, в зале для прислуги был организован праздник по случаю того, что их мужчины живы. Роджер адресовал свое письмо своему сыну Тиму в Истерли Холл. Но Эви не позволила этой информации разозлить ее еще больше, потому что этот вечер был временем для счастья.