Профессиональное убийство - Энтони Гилберт

— Мистер Керби всегда был таким?

— Он постоянно читал книги по медицине. Последние несколько недель мы ничего не могли с ним поделать. И стал привередливым в еде. Не хотел того, не хотел этого. Говорил: «Для меня это яд» — и показывал какой-то журнал. Мистер Рэнделл часто спрашивал меня, нет ли у него друзей. Очень беспокоился о нем.

Адвокат покойного, Рейнс, тоже дал показания. Сообщил, что долгое время заботился о его делах, уделял ему личное внимание после смерти Симпсона, своего партнера, около четырех лет назад. До последнего года жизни мистер Керби не проявлял особого интереса к тому, куда вкладываются его деньги, раз они приносят хороший доход, оставляя деловую сторону профессионалам. Однако в последний год начал проявлять беспокойство. «Другие получают восемь процентов, — говорил он, — почему не получать и мне? Мой секретарь читал мне вслух финансовые новости и называл одну за другой компании, которые выплачивают гораздо более высокие дивиденды, чем я получал когда-нибудь». «Мистер Керби, он говорил вам, что нужно платить за безопасность?» — спросил я. «Думаю, я потратил на безопасность слишком много, — ответил он. — И пожалуй, начну рисковать. Возможно, я всего лишь управляющий всем тем, что имею, но не вижу причин быть робким управляющим». Он выпустил много биржевых проспектов, по его словам, для города. Большинство их представляло собой рискованную биржевую игру, и я сказал ему об этом. Разумеется, он был одним из тех, кто может рисковать. Мистеру Керби было не о ком заботиться, кроме себя. Он слегка разволновался, когда я говорил об опасностях биржевой игры, и спросил, как может что-либо процветать, не будь людей, всегда готовых рискнуть. Задал вопрос, понимаю ли я, как создавалась автомобильная промышленность. Не теми, кто осторожничал, сказал он, а биржевыми игроками, которых вы осуждаете. Спорить с таким человеком невозможно, раз он вбил себе что-то в голову, например, что быстро умирает от туберкулеза и ничто, кроме Судного дня, его не спасет. Я позволил ему сделать кое-какие вложения; рекомендовать другие не мог. У этих фирм была дурная репутация. Мистер Керби вспылил и решительно вышел из кабинета. На следующий день ко мне явился его секретарь, мистер Рэнделл. «Послушайте, — сказал он, — не могли бы вы повлиять на мистера Керби? Он, видимо, решил выбросить свои деньги на ветер. Я, разумеется, влиять на него не могу, но вы его советник. Я не хочу, чтобы мистер Керби уволил меня, а он уволит, если я буду много говорить, но не могли бы вы убедить его, что это никакая не благотворительность — перекачивать свои деньги в карманы жуликам?» Я немного удивился, но пообещал сделать все, что сумею. Вскоре я отправился к мистеру Керби, но он заявил, что поскольку я веду его дела очень осторожно, то он записался на акции нескольких компаний, рекламирующих высокие дивиденды, и вложил в конверты чеки на требуемые суммы. «Когда вы это сделали?» — поинтересовался я, и Керби сообщил: «В тот вечер, когда приходил к вам». Я спросил: «Эти письма писал Рэнделл?», и он ответил: «Нет, Рэнделл такой же пугливый, как вы. Я написал их собственноручно, и Беллами отнес на почту». Я лишь развел руками.

Я контролировал остальные его вложения, но все-таки дела его принимали скверный оборот. Я договорился о встрече с ним на то самое утро. Он вбил себе в голову, будто ему нельзя выходить. Заявил по телефону: «Наверное, попытаетесь испугать меня». Я заверил, что об этом не может быть и речи.

— Что он ответил?

— «Если предпочитаете нерешительных людей, то ведите дела с ними». И повесил трубку.

— Он не казался встревоженным?

— Нет. Пожалуй, рассерженным. Конечно, это могло быть блефом. Я недоумевал. Не мог понять его внезапного стремления загрести побольше денег и, между прочим, рисковать тем, что он имел. Мистер Керби не собирался жениться или обеспечивать кого-либо, ничего подобного.

— Насколько я понимаю, он не разорился?

— Нет, однако понес большие убытки. Во всяком случае, я предупреждал, что ему может не понравиться все, что я сообщал ему о вложениях. Человек с моим опытом знает, что иногда необходимо предупреждать клиентов заранее о неприятных новостях.

— Совершенно верно. И разумеется, вам не приходило в голову, что у него могут возникнуть мысли о самоубийстве? Вы ни разу не слышали от него такой угрозы?

— Нет. И ожидал, что мистер Керби встретится со мной, как мы условились.

На этом свидетельские показания завершились, и после короткой паузы присяжные решили, что Рэнделла подвела память относительно количества снотворного, которое осталось в бутылке и привело к самоубийству человека с расстроенной психикой.

Некоторые косвенные улики очень важны — например, когда находишь в молоке форель.

Торо

— Помните эту историю? — спросил я молодого человека, закрыв газету.

— В свое время она произвела большую сенсацию. Мистер Керби был известным человеком, и его отец тоже покончил с собой. Сами знаете, как люди болтают.

— Что они говорили?

Я достал портсигар и предложил ему сигарету.

— О, ничего особенного. Что, видимо, для Рэнделла это явилось ударом.

— Что сталось с ним?

— Думаю, вернулся в Лондон. Он не местный. Но вот дом опустел. В нем жил чуть менее года один американский джентльмен, но ему там не понравилось.

— Привидения? — пренебрежительно произнес я.

— Вряд ли. Американцы не верят в них. Но когда ходят такие слухи, дом называют несчастливым. Во всяком случае, этот назвали. Недавно приезжал взглянуть на него один джентльмен, насколько я понимаю, представитель благотворительного общества, получающего деньги по завещанию Керби. Кажется, обратился к мистеру Саммертауну по поводу покупки дома, но, кажется, в завещании есть пункт, запрещающий продажу.

— Интересно, запрещение умышленное?

— Не вижу причин для этого. Раз нет семьи, которая может вернуться туда, казалось бы, всем будет безразлично. Просто завещание написано так. Вряд ли кому захочется иметь такой дом, однако земля стоит денег.

Я отправился в контору Рейнса и снова изложил ему свою версию.

— Просмотрел протокол расследования, — добавил я. — Странно, Керби никогда не производил впечатления такого человека.

— Никто из нас этого не предполагал, — заметил Рейнс. — Да и вообще я ожидал, что мы встретимся, как условились. Я мог бы отговорить его. Рэнделлу пришлось нелегко. На его плечи свалилось много дел. Ему хватало забот со стариком, он вечно пытался прятать от него газеты и книги из-за его болезненной одержимости. Однажды сказал мне, что боится оставить медицинский журнал у себя в комнате, потому что старик может его взять. Читая ему газеты, старался пропускать разделы рецензий на медицинские книги, но, конечно же, в половине случаев неожиданно попадаешь впросак. Обычно Рэнделл просматривал газеты заранее и старался кое-что утаить, но Керби был очень проницателен. Задавал вопрос: «Что вы пропускаете?» И спрашивал: «Вы знали кого-нибудь, кто умер от туберкулеза?» Собственно, от него умерла мать Рэнделла, и Керби постепенно вытянул из него всю эту историю. Если, когда они составляли список книг, Рэнделл говорил: «Ну, эту я не стал бы включать, она вам не понравится. Рецензия на нее была неважной», Керби подозревал, будто его обманывают, и сразу прочитывал эту книгу. Такое случалось не раз. Иногда Рэнделл прятал газеты, но Керби следил за ним и находил их. Их отношения стали натянутыми. Рэнделл даже решил бросить эту работу. Пришел ко мне, просил совета. Я уговорил его остаться.