Вкус ночи - Элиза Маар

же все заклокотало от яростного желания уберечь Брена. Не позволить никому коснуться его.

Я грубо оттолкнула крупного мужчину, зарычала на второго, отчего тот отшатнулся, и опустилась на колени.

Брен был бледен… Шея кровоточила, блуза вся пропиталась кровью. Раны были и на запястьях, и на груди, и на животе, и даже на бедрах.

У меня от ужаса свело живот, а к горлу подкатил ком тошноты. Я едва не разревелась. Плевать мне было на свое тело, я переживала за Брена.

Какую боль он перенес, пока она его иссушала?

Как он страдал..

Он не открыл глаза, когда я осторожно взяла его на руки.

Даже не застонал. Если бы не слабое биение сердца — единственное, что я сейчас слышала — я бы решила, что потеряла его.

Нет. Я не была готова его потерять.

Ни сейчас. Никогда.

Мими нагнала меня, когда я почти добежала до спальни Брена. Стражники, которые остались с ней, топали поблизости.

— Дай ему кровь. — посоветовала она, как только я вошла в спальню. — Она не излечит раны, но не позволит умереть.

Разрываемая страхом на куски и убиваемая чувством вины, я положила Брендона на кровать.

Кровь, которая продолжала течь из искусанной шеи, пропитала мне рубашку.

Ее запах не давал нормально сосредоточиться. Он пробуждал то чудовище, которое лишь недавно скрылось в глубине.

Я была вынуждена кусать себе губы и щеки до крови и боли, чтобы сбить жажду. Это срабатывало, но эффект был недолгий.

За нами забежали выжившие стражники. Едва ворочая языком, я отослала их за помощью, затем опустилась на край кровати и взяла Брена за руку. Она была ледяной.

— Кровь, Ката. — напомнила Мими.

Тяжело сглотнув, я поднесла запястье к клыкам и, не рассчитав силы, прокусила его достаточно глубоко. Боль разлилась по всей руке, и я поморщилась.

— Хватит пары глотков. — сказала кошечка.

Я боялась, что не получится напоить Брендона в бессознательном состоянии. Но с горем пополам эти жалкие крохи оказались в нем.

Потом прибежали целители и зельевар. Они оказали всю необходимую помощь и заверили меня, что жизни «эссы Каталеи» ничего не угрожает.

Только тогда я смогла с облегчением выдохнуть. Но чувство вины грызло меня.

— Я напишу Кристиану о случившемся. — сказал Вариан, когда целители ушли.

Я ни на что уже была не годна. У меня не было сил.

Я едва заметно кивнула Вариану.

— Мы во всем разберемся Брен. Виновные понесут наказание.

— Они уже понесли! — зашипела Мими.

Прятаться она не стала. Кадык Вариана нервно дернулся, когда он сглотнул.

Кошечка его пугала. И не только его. Целители тоже тряслись от страха рядом с ней.

Зря они так, она хорошенькая. Когда сытая и довольная.

— Не думаю. В особняк впускали только тех, кто прошел проверку у видящего. Кристиан перед отъездом позаботился об этом. Возникает вопрос, кто позволил войти в дом этим тварям? — он устало вздохнул. — В любом случае, мы разберемся. Девочке ничего не угрожает, Брен.

Вариан пошел к двери. Я вспомнила о Флоре резко, что даже боль ударила по вискам.

— Как Флора? — спросила я.

Вариан повернулся.

— Не могу сказать, действует ли антидот, но яд больше не атакует ее организм. Думаю, я на пути к успеху.

Облегчения я не ощутила. Вместо этого меня заполнило беспокойство.

— То… чудовище ей не навредило? — спросила я, затаив дыхание.

— Нет. К счастью, нет. Благодаря тебе, Брен.

Вариан улыбнулся на прощание и скрылся за дверью.

Я же упала спиной на кровать, окончательно обессилев, и протяжно выдохнула.

— Я сожгла ее. — сообщила Мими, сев мне на живот.

— Она не встанет?

Страх от этой мысли принес холод.

— Нет. После этого огня еще никто не воскресал.

— Спасибо тебе, Мими. Не знаю, что бы случилось, если бы не ты.

И ведь правда..

Я бы не справилась ни с тем чудовищем, ни с другим. Даже с этим вампирским телом я не имела возможности одолеть их.

Только огонь Мими стал спасением.

И все-таки это была судьба. И моя встреча с Мими, когда я помогла ей, и нападение анимпов на мою семью.

Как же жестоки Боги..

— Я обещала беречь тебя. — кошечка легла, вытянув лапки и положив на них голову.

— Поверить не могу, что все закончилось. — сказала я чуть позже.

Осознание случившегося приносило облегчение, но и страх. А что же будет дальше?

— Еще не все, Ката. — возразила Мими.

— Разве?

— Ты не открыла ему свою душу. Сделай это, и обретешь покой.

— Так я и поступлю..

Я поклялась себе, что как только Брендон придет в себя, я во всем ему признаюсь. И будь, что будет.

В глубине души я надеялась, что он не возненавидит меня. Но эта надежда была крайне мала.

Я не заметила, как уснула, согреваемая теплом кошечки.

Мне казалось, что это невозможно, потому что я боялась даже смыкать глаза, но усталость взяла свое.

Меня разбудил тихий голос. Мой голос…

Я резко подскочила и, не успев протереть глаза, уставилась на Брендона.

Он взволновано смотрел на меня, поглаживая Мими, которая лежала у него на животе.

— Ты пришел в себя. — сказала я хрипло и очень тихо. — Как… как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?

Он мягко улыбнулся, и у меня сжалось сердце. Грудь наполнилась теплом.

— Не в полном порядке, но помирать не собираюсь. Точно не сегодня. — его улыбка стала шире.

— Не шути так. — я поджала под себя ноги и уткнулась подбородком в колени.

Из-за его слов внутри растекся яд, а на глаза навернулись слезы.

— Ката..

— Я не хочу тебя потерять, Брен. — едва слышно сказала я.

Либо он не расслышал, либо не нашелся, что сказать. Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты можешь возненавидеть меня, но я больше не могу это скрывать.

Я сделала глубокий вдох, приготовившись. Сердце билось так громко и сильно, что это было почти оглушительно и больно.

— Я согласилась выйти замуж за Кристиана не из любви. Я никогда его не любила… по крайней мере, как мужчину. Мы с Фло едва сводили концы с концами, из-за долгов ее могли упечь в тюрьму. Я не знала, что делать. Как выбраться из этого положения. Пока не появился Кристиан. Он открыто заявил о своем интересе ко мне, а после предложил сделку. Я согласилась.

Его — мои — глаза потемнели. Лицо, только-только обретшее краску, побелело.

Мой голос задрожал от страха:

— М-мое т-тело в обмен н-на его покровительство. Мне было плевать, что будет со мной, но я не могла бросить Флору. Она все эти годы