Одноклассник, который знал все - Андрей Дышев

– Как я счастлива! Как я счастлива!..

А знала бы она, как я был счастлив! Мое оскорбленное самолюбие было удовлетворено. «Это тебе за письмо из Франции!» – мстительно подумал я.

Не успел я закрыть дверь и вернуться к прерванному сну, как ожил телефон. Я кинул взгляд на часы. Половина восьмого! Никто еще не звонил мне так рано. Но это в Москве раннее утро. А в Америке сейчас поздний вечер. От предчувствия особой значимости момента у меня бешено заколотилось сердце. На ватных ногах я приблизился к мобильнику, лежащему на подоконнике, и взял его. «Пусть свершится чудо!» – взмолился я.

– Господин Савельев? – услышал я знакомый и уже ставший родным женский голос с акцентом. – Мы получили вашу работу. Хочу вас поздравить! Решением аттестационной комиссии вы приняты на должность ведущего инженера в Бюро научно-технических проблем авиации и космонавтики.

Слова застряли у меня в горле. Я силился что-то сказать, но только кряхтел, словно висел вниз головой и чесал между лопаток. Куда я принят? На какую должность?

Все происходило словно во сне. Мой мозг не был способен оценить глубину и масштабность предложения, пришедшего из далекой страны.

– Аллоу! Господин Савельев! Вы слышите меня?

Я откашлялся и с трудом произнес:

– Да…

– Мы готовим вам вызов. Затраты на перелет будут компенсированы. НАСА обеспечит вас достойными условиями для проживания…

Ощущение запредельного восторга медленно отпускало, словно я выиграл автомобиль, но для его получения требовалось быть негром.

– Скажите, – вымолвил я. – А деньги?

– Да, конечно! Я не сказала вам самого главного! – рассмеялась женщина. – Ваше ежемесячное жалованье будет составлять двадцать тысяч долларов в месяц. Кроме того, НАСА выплачивает премиальные по итогам работы…

– Вы меня не поняли, – мягко перебил я. – Меня интересуют восемьсот тысяч, о которых вы как-то упомянули в письме.

– Конечно, конечно! – громко и возбужденно заверила женщина. – Этот пункт нашего контракта остается в силе. Восемьсот тысяч долларов вы получите через две недели после вступления в должность. Таков закон…

Я опустился на пол. Руки дрожали. Горло сдавила судорога. Я чувствовал, что из моих глаз вот-вот польются слезы.

– А-а-а… А разве никак нельзя получить эти деньги, не вступая в должность?

– Это невозможно, – с американской доброжелательностью отказала женщина. – А что, собственно, вас беспокоит? Разве в России вам предлагают более выгодные условия работы?

– Нет, я не могу сказать так, – неуверенно пробормотал я, – но дело в том, что я не планировал переезжать в Америку. Я был уверен, что вы просто купите мою работу, а деньги переведете в какой-нибудь банк.

– Как вам сказать, чтобы вы правильно поняли меня, – ответила женщина. – Ваш труд сам по себе не представляет особой ценности. Но он характеризует вас как исследователя и ученого, определяет ваши мыслительные потенции. Нам не нужна эта работа без вас. Мы хотим купить ваш ум. Мы должны иметь уверенность, что вы будете работать только на благо США.

Это было мое Ватерлоо. Я потерпел чудовищное поражение. На пути к моей цели, до которой, казалось, уже можно было дотянуться рукой, вдруг выросла непреодолимая преграда. И никакая, даже самая гениальная афера не могла эту преграду разрушить. Потому что расчетливым и дальновидным американцам были нужны не бумажки с формулами, не разработки в соответствии с методом Сницаря. Им были нужны мозги, которые работали бы на благо США. Но переставить себе мозги Чемоданова я не мог ни за какие деньги.

У меня хватило сил только на то, чтобы прошептать в трубку:

– Я подумаю…

Женщина еще что-то говорила очень оптимистичным голосом, высказывала надежду, что я все-таки соглашусь принять их условия, что НАСА очень тщательно подходит к подбору сотрудников и мне выпала большая честь… Я уже не слушал ее. Отключив телефон, я стукнулся головой о пол и надолго замер. В моих невостребованных мозгах гулял сквозняк. Я ни на чем не мог сосредоточиться. Грандиозность катастрофы выдавила из меня все мысли. Я лежал и тупо смотрел на белый потолок.

Не знаю, сколько времени я пролежал в позе кабана с охотничьего натюрморта. Сознание возвращалось ко мне в виде черных скользких пятен. Это были обрывки совершенно невыносимой информации, и, чтобы как-то стряхнуть их с себя, я поднялся и стал ходить по комнатам. «Ужас! Ужас!» – бормотал я и хватался за голову, не желая верить в случившееся.

Сказочная жизнь, словно красочный воздушный шарик, медленно уплывала. Я делал отчаянные попытки поймать ее. «А если плюнуть на все и поехать в Америку? – врезалась в голову дикая мысль. – А там будь что будет. А что будет?»

Я живо представил себе картину: меня встречают лимузины, директор НАСА лично жмет мне руку, играет оркестр. Мы едем по хайвею. Директор показывает на белую виллу, утопающую в зелени пальм. «Здесь вы будете жить», – говорит он. Мы подъезжаем к небоскребу. Повсюду охрана, телекамеры, вышколенные клерки. Мы заходим в огромный конференц-зал. За круглым столом сидят ученые, конструкторы «Шаттлов» и «Аполлонов». Меня просят выступить и обрисовать перспективы своей научной деятельности. Я несу какую-то ахинею про правило буравчика и пифагоровы штаны. Переводчик сбивается и заходится в кашле. Ученые смотрят на меня с недоумением. По залу прокатывается ропот. Кто-то кидает реплику: «Вы только посмотрите на него! Он же сумасшедший!» Другой высказывается еще круче: «Он агент КГБ!» На меня кидаются два огромных чернокожих полицейских. Ударами дубинок они валят меня на пол, заламывают руки и волоком вытаскивают из зала. А там уже поджидает алчная толпа репортеров… Хотя нет. Репортеров не будет. НАСА – это секретный и закрытый объект. Зачем администрации скандальная сенсация про то, как русский сумасшедший проник в святая святых американской космонавтики? Меня тихо убьют выстрелом в голову в каком-нибудь сортире, а труп растворят в серной кислоте и смоют в канализацию.

Чтобы не сойти с ума от тоски, всегда надо модулировать еще более мрачную ситуацию, чем та, которая сложилась. После того как я представил свой растворенный труп в вашингтонской канализации, а потом огляделся и увидел родные стены московской квартиры, мне стало намного легче.

«Черта с два! – подумал я. – В Америку я не поеду. Они неспроста хотят меня заманить туда. Зачем им платить мне деньги, если проще выдернуть меня из России и прибить за океаном? Точно, кидалы! Такие же кидалы, как наши наперсточники, только рангом повыше».

Мысли были, бесспорно, бредовые, но мне стало еще легче. Я почувствовал, что еще способен барахтаться в круговороте событий. «Спокойно, еще не все потеряно!» – думал я, наматывая круги по комнате, словно арестант по прогулочному дворику.

Позвонила Зоя и спросила, какое подвенечное платье ей купить: белое или розовое? Я ответил, что лучше черное, последний крик моды. Зоя ответила, что за черным ей, видимо, придется ехать на Якиманку.