Казаки-разбойники - Людмила Григорьевна Матвеева

Ну как объяснить ему, что всё кажется смешным: и как не наскочили на чужую девочку, и как Славка на неё заругался, и как она весело ответила. Всё смешно, а не объяснишь. Самое смешное всегда трудно объяснить. Просто хорошо в этот вечер на Бережках.

Они катались долго. Ребят на горе стало меньше. Ушёл Лёва со своими лыжами под мышкой. И Рита ушла. Нина ушла ещё раньше. А Люба со Славкой всё решали: последний раз скатимся — и домой.

Но, поднявшись снова на гору, они опять садились на санки и ехали вниз, твёрдо решив, что теперь уж последний раз.

А потом они рядом шли домой. Слава вёз за верёвку санки. Они легко катились за ними, а на поворотах санки не успевали заворачивать и продолжали ехать прямо.

Тогда Славка поддёргивал их за верёвку, как непослушную собаку.

Улица была почти пустая. Оранжевым светились окна. От булочной через улицу пахло свежим хлебом, наверное, только что тёплый привезли. Во дворе Славка сказал:

— А Соловьёва сегодня с географии выгнали.

Любка подумала: зачем Славка это говорит? Но посмотрела на Славкино смущённое лицо и поняла, что говорит он неспроста. Славка помолчал, ковыряя валенком снег. Подождал, что Люба скажет. Но она ничего не сказала. И тогда он продолжал:

— Соловьёв записку написал своей Вальке. И Александра Константиновна увидала и выгнала.

Любке стало тоскливо и одиноко. Показалось, что мороз сделался крепче. И захотелось домой.

— Я пойду, Славка.

И пошла к своей двери, обитой чёрной клеёнкой. Перед самой дверью обернулась и увидела, что Славка стоит на том же месте с жёлтыми санками на длинной верёвке. Увидев, что Любка обернулась, он заулыбался и сказал:

— Я тоже могу тебе записки писать. Хочешь, завтра напишу?

Что ответить Славке? Любе хочется, чтобы он не обиделся, добрый человек Славка. Он хороший. Но не самый лучший. Самый лучший мальчик во дворе всё-таки не Славка. Что тут поделаешь?

— Не надо писать записки, Славка. Зачем записки?

Зелёный домик

Вера Ивановна сказала:

— Скоро Новый год.

Так всегда бывает: скажет кто-то такие слова, и сразу покажется, что Новый год действительно скоро. А до этого вроде и знаешь, что уже декабрь, что дни бегут быстро и Новый год наступит скоро, а всё-таки кажется, что не скоро. Но Вера Ивановна сказала: «Скоро Новый год».

И Любке сразу стало весело. И чуть беспокойно: надо что-то делать, надо готовиться, а как? А что делать? И все в классе, наверное, почувствовали что-то похожее, потому что завертелись, зашептались.

— Сегодня мы с вами начнём готовиться к ёлке.

Вера Ивановна подошла к шкафу, открыла его и вытащила массу прекрасных вещей: вороха цветной тонкой бумаги, проволоку, пластилин, лоскуты, большую банку с клеем. И сразу в классе всё стало по-другому. Вроде бы те же самые ребята и та же самая учительница, а всё иначе. И пахло клеем, новыми красками и ещё чем-то праздничным.

И Вера Ивановна была совсем не строгая. Она прошла по рядам и всем раздала ножницы и кисточки.

— Я буду склеивать домик, — сказал Митя. — А ты что умеешь?

— Я? — Любка задумалась. Конечно, трудно решить, что делать, если можно делать что угодно. — Я буду склеивать цепь, — надумала Любка.

Она взяла несколько разноцветных листов и стала нарезать на полоски. Красные полоски, синие, жёлтые…

— А у меня корзинка! — закричал Денисов.

— Гена, не шуми, — привычно остановила Вера Ивановна. — Покажи, какая корзинка.

Генка, красный от гордости, поднял над головой голубую круглую корзиночку. Она была лёгкая, кружевная, а внутри просвечивал ластик в кляксах. Генка положил его для груза.

— Смотрите, какой молодец, — похвалила Вера Ивановна. — Так быстро и ловко сделал хорошую игрушку.

Генку часто ругали. И когда Вера Ивановна похвалила его, все обернулись и стали смотреть на Денисова, на необыкновенного Денисова, которого похвалила Вера Ивановна. Генка и правда был не похож на себя. Он вспотел, глаза смотрели удивлённо и весело на всех по очереди. И все засмеялись.

— Соня, а ты что делаешь? — подошла к первой парте Вера Ивановна.

— Флажки, — тихо сказала Соня. — Я их потом прицеплю на нитку, получится гирлянда.

Люба вытянула шею, посмотрела, какие флажки. Хорошие флажки. Чего Соня всегда робеет? Если бы Любка умела делать такие ровные, складненькие флажки, она бы не стала робеть, а сказала бы громко и смело: «Флажки».

— Люба, а у тебя что? — спросила Вера Ивановна.

— У меня цепь, — сказала Люба смело. И показала бумажную цепь, немного неуклюжую. Люба боялась, что невысохшие кольца расклеятся, и держала цепь осторожно, двумя пальцами.

— А что ж, неплохо получилось, — сказала Вера Ивановна. — На ёлке твоя цепь будет выглядеть очень нарядно.

Оказывается, Любе только показалось, что она держится уверенно. На самом деле и она стесняется Веру Ивановну. Потому Вера Ивановна и захотела подбодрить её. Все побаиваются Веру Ивановну. Очень уж она строгая.

Любка продолжает склеивать колечки. Работа лёгкая и от этого приятная. Одно колечко синее, потом — жёлтое, потом — оранжевое, и синее, и красное.

Митя сидит рядом, он разложил на парте журнал «Затейник» и срисовывает какую-то мудрёную выкройку. Люба и не смотрит на него: всегда он что-нибудь трудное выдумывает, выкройку какую-то, чертёж. Как будто нельзя просто, как все. И вообще по выкройке всякий дурак сделает.

— А у меня домик, — говорит вдруг Митя.

Любка смотрит и видит нарядный зелёненький домик, склеенный из картона. На крыше домика кусочек ваты, будто снег. А окошки жёлтые, будто в домике горит свет.

— Молодец, Митя, — говорит Вера Ивановна, — ну что за молодец!

Любка не может глаз оторвать от зелёного домика. Он ей до того нравится, что даже говорить трудно.

— Дай подержать, — говорит она наконец.

— На.

Домик лёгкий, немного сырой от клея. Но всё равно представляется, что за жёлтыми окошками живут маленькие человечки, сидят за маленьким столом или спят на маленьких