Дочь Афродиты - Филипп Ванденберг

Фемистокл вздрогнул. Даже его заклятый враг Аристид не осмелился бы назвать его сикофантом, лицемерным клеветником. Откуда у этой женщины столько мужества, чтобы такое сказать?

Эякид, торговец из Магнезии, спешил. Милет, который был когда-то процветающим торговым и культурным центром, все еще лежал в руинах, после того как персы разрушили его десять лет назад. Его некогда широкие улицы и тенистые аркады были засыпаны обломками зданий и заросли сорняками, представляя собой немое свидетельство жестокого подавления восстания ионийских городов против ига варваров. Везде было полно персидских солдат.

Узкая каменистая тропа вела к булевтерию, находившемуся за рыночной площадью. От него почти ничего не осталось. Передний двор с остатками колонн и стен, наспех восстановленные помещения с грубыми стенами, старинный зал для народа под открытым небом.

Перед дверями слонялись греки и персы, провожая любого чужака любопытными взглядами. Повсюду царила атмосфера недоверия.

— Сообщи Териллу о прибытии Эякида из Магнезии, — потребовал чернобородый у одного из стражников. Через некоторое время тот вернулся и кивком головы пригласил Эякида следовать за ним. Ходили слухи, что Териллу, руководителю западной шпионской сети, подчинялись две тысячи агентов. В основном это были греки, завербованные путем шантажа. Так же, как и Эякид.

Разведывательный центр располагался в длинном темном помещении, высокие стены которого были сплошь увешаны свитками и табличками. Терилл, маленький, толстый, лысый, с кустистыми бровями, сидел за широченным столом в окружении целой оравы весьма примечательных особ.

— Надеюсь, тебе сопутствовал успех, магнезиец! — воскликнул Терилл, увидев вошедшего к нему торговца, и тот услужливо ответил:

— Конечно, Терилл. Я привез все, что от меня требовалось. — С этими словами он вынул табличку, положил ее на стол перед лысоголовым и стал ждать, пока ее рассмотрят.

— Ты ручаешься за размеры греческих таранов? — спросил Терилл, с подозрительностью глядя на Эякида.

— Ручаюсь жизнью моего сына Медона! — заверил его торговец. — Мы обмерили триеры греков в Фалере. Эти стройные корабли с таранами внушают страх.

— Где ты оставил своего сына Медона? — Кривая улыбка лысого смутила магнезийца.

— В порту! — поспешно ответил он и тут же решил поправиться: — То есть, он…

— Где? — наседал на него Терилл.

Чернобородый молчал, чувствуя, как его лоб покрывается испариной, и стал задыхаться. Двое помощников начальника разведки с угрожающим видом подошли к нему.

— Почему ты не признаешься, где остался твой сын Медон? — ехидно усмехнувшись, спросил Терилл.

Эякид, загнанный в угол, не нашел ничего лучшего, как сказать правду. По крайней мере, половину правды.

— Медон находится в Афинах, господин!

Терилл склонился над столом, опершись на локоть, и продолжал ухмыляться.

— На вас напали, как мне было доложено. Видишь, мои разведчики оказались быстрее ветра и принесли вести раньше, чем твой корабль пристал к ионийским берегам.

«Откуда он мог узнать о нападении? — в ужасе думал Эякид. Ведь я приказал всей команде молчать! Неужели кто-то из матросов шпионил за мной? Что еще знает этот лысый?» Магнезиец чувствовал, как кровь стучит в его висках. Как повести себя в этой ситуации? О Медон! Сынок мой, Медон!

Тратить время на раздумья было бесполезно, потому что Терилл стал выкладывать перед ним одно доказательство за другим. Он положил на стол еще одну табличку, потом еще одну и сказал:

— Странно, Эякид, но ты привез совсем другие размеры. А размеры на этих двух табличках одинаковы. О чем это свидетельствует?

Терилл говорил с наигранным дружелюбием, которое в любой момент могло перейти в приступ гнева. Эякид ожидал этого, чувствуя, что у него подкашиваются колени. Со шпионами, которые их предавали, варвары разбирались недолго. Обычно те заканчивали свою жизнь между двух толстенных жерновов. Эякид приготовился умереть и подумал о сыне, который остался в далеких Афинах. Раз его жизни конец, то и Медон тоже погибнет. О боги, неужели нет никакого выхода?

— Что, афиняне предложили тебе больше за твои услуги? Они указали другие размеры, чтобы ввести нас в заблуждение? Взяли твоего сына Медона в заложники? Отвечай! — проревел лысый, а его помощники заломили руки Эякида за спину.

Торговец не знал, что ответить. Что бы он сейчас ни сказал, это принесет ему больше вреда, чем пользы. Варвары давно догадались, что его перевербовали. Как ему защищаться?

— Я сделал это только ради моего сына Медона, — выдавил он из себя. — Они будут держать его в Афинах, пока я не вернусь…

— Ты не вернешься в Афины! — заорал Терилл. — Ты ведь знаешь, что мы делаем с предателями. У тебя небогатый выбор. Либо мы замуруем тебя в какой-нибудь нише и ты медленно сгниешь там, либо положим между жерновами. Время дорого, и поэтому, скорее всего, мы выберем последнее.

— Гетера Дафна — шпионка варваров!

Эта весть быстро разнеслась по Афинам, и сотни людей столпились перед ареопагом, западнее Акрополя, желая попасть на процесс, где пятьдесят бывших архонтов, почтенных служащих из высших слоев общества, должны были решить судьбу девушки.

Одетые в красное судьи под предводительством архонта-эпонима, председателя суда, размеренным шагом вошли в колонный зал и заняли места за балюстрадой из белого мрамора. Двое демосиев подвели гетеру к скамье подсудимых. Дафна вела себя собранно и спокойно. Коротко взглянув на судей, она с достоинством выслушала вменяемое ей обвинение.

Речь шла о преступлении против полиса, которое заключалось в том, что она передавала варварам государственные тайны. Было объявлено, что она участница заговора, в котором принимал участие и элевсинский священник Каллий. Его загадочная смерть якобы нарушила их планы, хотя и не совсем. Варвары прислали к ней нового осведомителя, магнезийца Эякида, который, однако, был схвачен, когда делал обмеры афинских триер. Попытка использовать шпиона в своих целях не удалась. Он подло оставил в беде своего сына.

— Дафна, что ты можешь сказать, чтобы отвести обвинение?

Когда гетера встала, по рядам присутствующих прошел ропот. На ней был длинный хитон, стянутый на талии поясом таким образом, что подол свисал до пола, напоминая каннелюры[46]дорической колонны. Верхняя часть хитона на правом плече была скреплена геммой. Ее длинные вьющиеся волосы спадали на обнаженные плечи. Она выглядела как статуя, которая не могла не произвести впечатления на афинян, несмотря на то, что в их городе было много красот и достопримечательностей. Симпатии были на ее стороне. Как могла такая красивая женщина шпионить для варваров? Зачем ей это понадобилось?