Сестра моя Боль - Наталия Ломовская

– Мне не страшна смерть – я старался быть верным псом Господним. Но я боюсь за тебя, мой мальчик. При всей силе видеть невидимое и знать непознанное, ты не вершитель, но всего лишь наблюдатель. Тем не менее ты должен вернуться в мир… Чтобы спасти его или погибнуть самому. Не бойся – там ты всегда найдешь людей, которые будут выполнять твою волю, по собственному желанию или вопреки ему. Помни, чему я учил тебя.

Василий провел в Италии еще несколько лет – и помнил. Поступил на медицинский факультет, был учеником самого Чезаре Ломброзо. И помнил. Только эта память заставила его вернуться в Россию, хотя люди разумные отговаривали его.

Но он помнил. Он знал – его место там.

По крупицам собирал Семенец древние знания. Разыскивал артефакты, даже обломки артефактов или упоминания о них. Он продолжал видеть незримое для простых смертных – каждый день. Изнанка мира населена была невероятными существами. Некоторые из них испокон веков жили бок о бок с людьми: дети земли, воды, воздуха. Некоторые были слишком древними, слишком устали, чтобы давать о себе знать, чтобы хоть как-то действовать: старые, забытые боги, которым давно никто не поклонялся. Иные, порождения тьмы, считали людей за еду, эти чаще всего были нетребовательны, но докучливы, как таежный гнус. Некоторым даже не нужно было убивать человека, чтобы питаться им, и таким мог противостоять самый обычный человек, вооруженный кое-какими знаниями.

Но были и худшие, значительно худшие. Сестра Боли, порождение Тьмы. Самая сильная ведьма, дочь дьявола, ошибка Творца. Она была самой большой проблемой Семенца. Его первоочередной задачей. Достойным противником, само наличие которого могло внушить уважение. О ней мало говорилось в древних манускриптах, словно писавшие их боялись даже упоминать о ведьме или сведения о ней находились под запретом. Только одно казалось достоверным – есть человек, который знает, что она такое и как с ней управиться, и этот человек рано или поздно встретится с Семенцом. Но как именно произойдет эта встреча, рано это будет или поздно – он не мог даже догадываться. Оставалось смиренно ждать. Но думал он о ней неотступно.

Постепенно Сестра Боли стала его судьбой, и он смирился с этим. Нельзя сказать, чтобы существам с изнанки мира полковник противостоял один. Ему приходилось встречать себе подобных – и не раз. Они притягивались к нему, как железные стружки к магниту. Больше всего отчего-то было спиритов, тех, кто мог видеть мертвых и говорить с ними. Некоторое время это было модно – в тренде, как сейчас говорят. Бездельные дамы и господа собирались на квартирах, раскладывали на столе импровизированную доску Уиджи, брались за руки. Спирит вещал утробным голосом от имени покойных. Иногда покойные и в самом деле были не против пообщаться с живыми. Чаще других приходил на вызов Распутин – старец и при жизни был не дурак потрепаться. Порой явившийся покойник – или и не покойник вовсе, а мелкий бес, протиснувшийся в приоткрытую дверь, – не хотел уходить, принимался буянить. Тогда хозяевам требовалась срочная помощь экзорциста.

Экзорцисты знали и умели чуть больше спиритов. Способности к изгнанию нечистой силы наследовались, и среди экзорцистов много было духовных лиц, священников различных конфессий и монахов.

Над спиритами и экзорцистами стояли просвещенные. Это были маги, горние колдуны, могущественные и таинственные создания. В каждом из них Семенец видел своего учителя.

Сначала это был Низьер Вешаль, который предпочитал, чтобы его звали «магистр Филипп». У себя на родине он считался шарлатаном и преследовался полицией за незаконную медицинскую практику, а приехав в Россию, попал прямо с корабля на бал – ко двору государя императора. Он был представлен царской чете «черногорками» – великими княгинями Милицей и Анастасией. Французский посланник предостерегал русское правительство от происков сладкоглазого иностранца. Он писал министру внутренних дел Сипягину: «Низьер Вешаль, именующий себя Филиппом, прожженный мер завец, который судом Лиона уже не раз привлекался к уголовной ответственности за мошенничества и подлоги. Он выдает себя за врача, но на самом деле по справке из Франции он всего-навсего ученик мясника. Его профессия – делать колбасы и шпиговать сосиски».

Но суеверные царь и царица придерживались другого мнения. Вкрадчивое красноречие и мягкое обаяние магистра Филиппа достигло цели. У него были почетные дипломы «за медицинские и гуманитарные заслуги»: от университета Цинциннати американского штата Огайо, от марсельской Академии Христофора Колумба, от Королевской академии в Риме, а итальянский город Акри сделал Филиппа своим почетным гражданином, после того как он излечил от смертельного недуга градоначальника. Он утверждал, что обладает силой внушения, которая может оказать влияние даже на пол развивающегося в утробе матери ребенка. Он не прописывал никаких лекарств, которые могли бы быть проверены придворными медиками. Секрет его искусства заключался в сериях гипнотических пассов. По слухам, вера в чудодейственную силу магистра доходила до того, что он возлежал на супружеской кровати рядом с царствующими особами, «дабы обеспечить правильность зарождения наследника». Императрица немедленно поделилась с придворным чародеем заветным желанием родить мальчика, наследника. Вешаль взялся за дело и после двух месяцев лечения объявил, что императрица находится в ожидании ребенка. Все придворные празднества были отменены. Европейские газеты писали о приближении великого события в семье русского государя. Прошло полгода. Императрица вдруг заболела острым нервным расстройством, и, несмотря на упорные протесты магистра Филиппа, к постели больной были приглашены настоящие врачи, не имеющие отношения к сосискам. Они быстро постановили однозначный диагноз; они не нашли и следов беременности у Александры Федоровны. Доктор Филипп был в гневе. Он уверял окружающих, что грубые доктора своими неумелыми действиями и нелепыми вопросами спугнули духов, вмешались в тончайший процесс и высшие силы забрали у императрицы плод. Доктора украдкой смеялись, а императрица рыдала – она верила чародею, сулила ему деньги и милости, просила прощения.

Но тот уложил свои чемоданы и уехал в Париж. Напоследок подарил в знак своей любви императрице икону с колокольчиками, которые должны были сами собой зазвонить, ежели к Александре Федоровне приблизится дурной человек. Неизвестно, зазвонили ли колокольчики хоть раз, но достоверно известно, что императрица писала августейшему супругу: не надо, мол, душенька, давать конституции, а то месье Филипп сказал, что это будет гибелью России и твоей…

Потом при дворе появился Папюс, самый могущественный оккультист Европы, маг и целитель. Этого трудно было упрекнуть происхождением, как «колбасника» Вешаля. Жерар, сын французского химика Луи Анкосса и испанской цыганки, известной своими гаданиями на картах, он уже в шестнадцать лет всерьез заинтересовался каббалой, магией и таро. В самом нежном возрасте он стал членом весьма могущественного ордена мартинистов и получил имя Папюс, что означало «врач». Папюс закончил медицинский факультет, он был амбициозен и обладал неплохим даром внушения. На очередном собрании мартинистов он сообщил, что обнаружил тайные рукописи самого де Паскуалли с секретом его знаменитых ритуалов посвящения. Это было очень веское заявление: согласно учению, тот, кто знает эти ритуалы, считавшиеся безнадежно утерянными, обладает истинно магической силой и способен одарять ею других. Блефовал ли он? Может быть, и нет.