Парижский вариант - Роберт Ладлэм

Дорога Элизондо шла мимо аккуратных особнячков-cigarrales,излюбленных здешними «белыми воротничками», через холм за отелем «Парадор», мимо современных блочных домов. В конце концов террорист, а за ним и его преследователь вышли за город, в поля, под звездное небо. Светила луна, и где-то протяжно замычал вол.

Баск свернул еще раз — на узкий проселок. Пока он двигался по шоссе, агент, заметив, что Элизондо вот-вот обернется, всякий раз успевал скрываться от взгляда то за деревом, то за кустами, то за брошенной у обочины машиной, но здесь, на пустынном проселке, прятаться было негде. Подумав, Джон свернул с дороги, чтобы двинуться параллельно ей по ветрозащитной полосе.

Рукава у гавайки были короткие, и, пробираясь через густой кустарник, агент изрядно поцарапался. Ночной воздух приторно-сладко благоухал цветами. В конце полосы Джон остановился, окидывая взглядом раскинувшуюся перед ним ферму — амбары, курятник, загон для скота, а под прямым углом к нему — дом, озаренный обманчиво ярким лунным светом. Удача не оставляла агента — всего один дом, гадать не приходится.

Он присмотрелся к трем стоящим вдоль загона машинам. Одна — старенький «джип-чероки». Куда интереснее были другие — черный «мерседес» последней модели, и такой же смоляно-гладкий «вольво». Хозяева такой скромной фермы едва ли могли позволить себе одну новую машину, не говоря о двух. Похоже было, что Элизондо предстояло встретиться не с одним членом «Щита полумесяца», а с целой командой.

Дверь отворилась перед баском, едва тот ступил на крыльцо. Террорист, видимо, заколебался, но, глубоко вздохнув, шагнул через порог. Пригибаясь к земле, агент неслышно двинулся к призывно горящим окнам дома и тут же метнулся вбок, в тень могучего дуба. Совсем рядом заскрипела щебенка под чьими-то подошвами.

Только это и спасло агента. Из-за угла неслышно, точно призрак, выплыл сурового вида негр в развевающихся снежно-белых бедуинских одеждах — несомненно, воин пустыни, но не туарег и не бербер. Быть может, фулани, жестокий кочевник, чье племя правило когда-то южными окраинами Сахары. Так или иначе, этот человек явно был привычен к оружию — когда он остановился в десятке шагов от затаившегося агента, Джон определил автомат в его руках как британский L24A1 калибра 5.56.

Тем временем из-за другого угла показался второй часовой и пошел через двор, сжимая старенький АК-47.

Джон приготовился выхватить «зиг-зауэр». Часовой с АК-47 двинулся вдоль ограды загона, и дорога его должна была пройти буквально в трех шагах от агента. Но в это время рослый бедуин бросил товарищу что-то по-арабски, и тот остановился — так близко, что Джон едва не поперхнулся, уловив исходящий от него густой дух кардамона с луком.

Часовые обменялись несколькими фразами — агент в это время сидел ни жив ни мертв — и разошлись. Тот, что с АК-47, зашагал обратно, мимо окна, к которому направился было Джон, и скрылся за домом. Бедуин же оставался недвижен, словно статуя. Только голова под белой накидкой вертелась, словно радарная антенна, вправо-влево. Наверное, так, решил Джон, стояли на страже часовые в Сахаре, с высоких барханов высматривая вражеское войско, себе на погибель зашедшее в чужие владения. И, сам того не ведая, часовой надежно преграждал агенту путь.

В конце концов бедуин, надо полагать, уверил себя, что опасности нет, и тоже двинулся прочь, обходя кругом загон, курятник, каждую машину и поминутно озираясь. Только тогда он вернулся к дому, до самого крыльца поглядывая по сторонам. Ни на минуту не поворачиваясь спиной ко двору, он открыл дверь и шагнул внутрь. Джон оценил профессионализм обоих часовых — оценил и сделал себе пометку на будущее. Этих обвести вокруг пальца будет непросто.

Агент по-пластунски отполз обратно в тень ветрозащитной полосы, а оттуда, обойдя ферму кругом, добрался до заднего двора. Здесь было темно: все три окна закрывали изнутри ставни. Джон неслышно распростерся на спине и пополз к дому, прижимая к груди «зиг-зауэр» и глядя на ползущие по звездному небу аспидные клочья облаков. Спину агента царапала щебенка, и он с трудом удерживался от зубовного скрежета.

Одолев таким образом отделявшие его от стены ярды, агент приподнялся, выглядывая в первую очередь часового со старым «Калашниковым». Того не было видно, но в отдалении слышались голоса. Агент заметил в той стороне огоньки сигарет — да, двое курили на поле за домом, а за ними возвышались темные туши вертолетов. Похоже было, что «Щит полумесяца» не отличался ни безалаберностью, ни безденежьем.

Других часовых Джон не заметил. Вжавшись в стену, он приподнялся и заглянул в щель между ставнями. Комната была пуста, но дверь в соседнюю кто-то оставил открытой, и там в свете ламп ясно виден был сидящий в кресле Элизондо. Взгляд террориста нервозно следовал за собеседником баска, который прохаживался влево-вправо, минуя каждый раз дверной проем.

Первое, что бросилось агенту в глаза, — это костюм террориста: безупречная асфальтово-серая двойка английского покроя, как-то скрадывавшая и небольшой рост, и полноту. Круглощекая физиономия незнакомца была совершенно невыразительной. Не англичанин, хоть и одевается на Севиль-роу... но определить национальность террориста Джону оказалось не по силам. Для североевропейца — слишком смугл, для испанца или итальянца — бледен, лицо его не имело характерных черт желтой или полинезийской расы. Это не был ни афганец, ни пакистанец, ни житель Центральной Азии... «Бербер?» — мелькнуло в голове у Смита — вспомнилась бедуинская накидка первого часового.

Прислушавшись, агент уловил, что подельники беседуют на дикой смеси языков — французском, испанском, английском. Отчетливо донеслось «Мавритания», потом «мертв», «ерунда», «превосходно», «в реке», «можете положиться» и, наконец, «я вам доверяю». Последнее произнес по-испански Элизондо, поднимаясь с кресла.

Круглолицый коротышка остановился в дверях и протянул баску руку. Элизондо без колебаний пожал ее. Похоже было, что эти двое только что заключили некую сделку. Потом баск вышел, и хлопнула в отдалении дверь.

Агенту не давало покоя слово «Мавритания». Шла ли речь о приезжем из этой страны? Возможно. Слово это произнес, как ему показалось, Элизондо, и, судя по интонации, для террориста это была хорошая новость. «С другой стороны, — подумал Джон, — боевики „Щита полумесяца“ или даже „Черного пламени“ могут направиться в Мавританию».

Поглощенный мыслями об Элизондо и его собеседнике, агент прополз ко второму, тоже закрытому окну и, чуть высунувшись из тени, заглянул в щелку.

Эта комната была маленькой и почти пустой. Была в ней наспех застеленная железная койка, у стены — столик и табурет, на столике — деревянный поднос и тарелки с нетронутым скудным ужином. Что-то скрипнуло — словно по полу проволокли тяжелый стул, — но обитатель комнаты оставался вне поля зрения агента. Джон припал к узкой щели, внимательно вслушиваясь в неторопливые, тяжелые шаги.

К койке подошла Тереза Шамбор. По жилам агента пробежала огненная струйка, горло перехватило. Он уже опасался, что девушка последовала за отцом в царство мертвых.

На ней был тот же вечерний костюм, в котором Джон видел ее при первой и последней их встрече, но теперь белый атлас покрывали грязные разводы, а рукав пиджака был оторван. Прекрасное лицо тоже было измарано, на скулах красовались синяки, длинные черные кудри были растрепаны. С момента похищения прошло чуть больше суток, и, судя по всему, актриса успела задать своим пленителям жару. Но сейчас лицо ее казалось постаревшим, словно юность и энергия в один день покинули ее.