Невест-то много, я — одна - Милена Завойчинская

— А она может приехать сюда?

— Боюсь, что нет. Вы ведь знаете, это далеко. У нее нет денег на охрану. Всё, что у нас было, мы потратили на наём тех, кто доставил сюда меня. И то, как видите, никто из них не выжил. Так что только я могу вернуться.

— Правильно ли я понимаю: вы собираетесь бросить меня и Лексинталя и отправиться в дальний путь, даже зная, как это рискованно? Невзирая на то, что и сюда вы приехали живой лишь чудом. И поедете в Приграничье?

Я помолчала. Задумчиво откусила кусочек огурца. Похрустела им в тишине, проглотила.

— Да.

— Ладно, — вдруг заявил он. — После бала.

— Правда? — Я удивилась. — Вы отпускаете меня?

— Нет. Я сказал — ладно. Вы поедете в Приграничье к своей сестре, раз это так важно.

— А что тогда «нет»?

— Нет, я не отпускаю вас. Я отправлюсь с вами.

— Зачем? — опешила я.

— Действительно, зачем? — с непередаваемым сарказмом произнес он и ответил невпопад. — А потому что!

Он отхлебнул наливки. Посмаковал. Сделал пару больших глотков и протянул бутылку мне.

— Ну, если «потому что», то тогда ладно, — задумчиво пробормотала я и приняла напиток.

Больше мы не обсуждали тему грядущей поездки и вынудивших меня к этому причин. И я была благодарна, что его сиятельство не выпытывает и не заставляет меня рассказывать то, что я не могу поведать.

Насытившись, мы вяло доедали ночной ужин. Так и передавали друг другу бутылку и отпивали из горлышка. И говорили обо всём и ни о чем. Темы моего активизировавшегося дара вестницы смерти коснулись лишь раз, когда мой визави спросил, не болит ли у меня голова и не режет ли глаза. Магистр Дукан оставил капли и для того, и для другого.

Окончательно объевшись, осоловев и захмелев, я спросила:

— А как нам завтра на работу?

— Не нам, а мне. У вас постельный режим.

— А Лекс?

— А Лекс большой мальчик и справится денек и без вас.

— Ваше сиятельство, — помялась я. — А вы точно собираетесь ехать со мной? А как же ваша работа? Обязанности? Сын? Может, я...

— Ой, вот не начинайте! — зыркнул он на меня. — Никуда я вас не собираюсь отпускать. И это даже не обсуждается.

— Ну, вообще-то, придется... — едва слышно пробормотала я, но была услышана.

— И не мечтайте. И вообще. Идите-ка вы, Эрика, спать!

— Я выспалась, — надулась я. Но послушно встала из-за стола. И меня тут же повело. — Ой...

— Вот именно — ой! — беззлобно рассмеялся лорд и, быстро встав, подхватил меня на руки. — Ну и куда вы без меня?

— А куда я без вас? — Обняв мужчину за шею для удобства, я заглянула ему в глаза.

— Да, похоже, уже никуда... — глухо ответил он и начал наклоняться.

— Это что еще тут такое?! — раздался возмущенный голос кухарки. — Ой! Простите, ваше сиятельство. Ой, и леди! А вы тут? А это... как же? И моя наливка! Всю?! — Она уперла руки в боки, уставившись на наш пиршественный стол.

Мы с маркизом сконфуженно переглянулись.

— Там на донышке осталось. Простите, — сдавленно ответила я и расхохоталась, уткнувшись лицом в шею и плечо хозяина дома, державшего меня на руках.

— Очень вкусная наливка, Загри́са, — сдерживая смех, сделал комплимент маркиз. — Честное слово. А почему ты мне такую никогда не давала?

— Так вы же... Вина столетней выдержки... И арманья́к[1] дорогой.

— А наливка вкусная. А вишневую ты умеешь делать?

— Так есть и вишневая, — совершенно растерялась та. — В погребе. Но...

— Ой, вот это вы зря сказали, Загриса, — подняла я лицо. — Считайте, нет уже у вас вишневой наливки. Быстро перепрячьте.

— Эрика, не учите мою кухарку плохому. Она добрая женщина и не станет лишать своего господина вишневой наливки. Загриса, а там ее много?

— Ну не так чтобы...

— Загриса, срочно прячьте! — шепотом посоветовала я. — Иначе ее не останется совсем.

— Загриса, не слушай эту девушку, — посмеиваясь, встряхнул меня маркиз. — Она говорит глупости спросонья.

— Не бултыхайте меня, — просипела я и вцепилась в шею лорда крепче.

— Шли бы вы, господа хорошие, — фыркнула с улыбкой кухарка и сложила руки на груди. — Леди Эрика, вас чем на завтрак порадовать? Что вкусненького хотите?

— А почему меня не спрашивают? Я тоже хочу вкусненького! — возмутился маркиз, но двинулся к выходу, унося меня с кухни.

— Да что ж вас спрашивать-то? Уж будто мы за столько-то лет не знаем, что вы любите, — добродушно проворчала кухарка. — Несите лучше молодую госпожу спать. Покушала девочка наша, и хватит колобродить ночами. Ступайте. Ступайте. — Она сделала руками жест, будто птиц отгоняет.

— Загриса, медовых коври́жек сделаете? — выглянула я из-за плеча лорда.

— Хорошо, — усмехнулась она и покачала головой. — Будут вам коврижки.

— И пирогов с мясом его сиятельству с собой корзину соберите. А то они там без меня на работе голодают.

На этом маркиз вышел с кухни и понес меня на второй этаж. Дотащил до спальни, сгрузил на постель.

— Спа-а-сибо, — неожиданно зевнула я, едва успев прикрыть рот ладошкой. Накатила сонливость.

— Закрывайте глаза. Я полечу немного вашу ауру. А вы спите.

Я смежила веки, и мне на виски легли горячие пальцы. Уже позднее сквозь дрему я почувствовала, как прогибается рядом матрас. Кажется, его сиятельство опять не дошел до своей спальни и заснул у меня под боком. Снова с утра Мона, когда придет меня будить, начнет хихикать, обнаружив поверх моего одеяла спящего прямо в одежде маркиза.

Этот день для меня прошел совершенно бесполезно. Я принимала капли для глаз и от головной боли. Магистр Дукан не зря их оставил. Мало того что голова раскалывалась из-за вчерашнего выплеска сил, так еще и ночная неожиданная попойка на кухне... Добавилось банальное похмелье.

Ну и глаза... Да.

Что происходило с моим зрением, неясно, но иногда у меня возникало ощущение, будто я вижу легкий светящийся ореол вокруг слуг. Я ж не усидела в своей комнате. Вышла и передвигалась по дому. Но осторожно, чтобы не шмякнуться где-нибудь в обморок. Голова изредка сильно кружилась, но и лежать весь день в постели — невыносимо.

К вечеру я оклемалась, и ужинали мы втроем с Лексом и лордом Риккардо в столовой за одним столом.

— Эрика, ну что? Ты завтра со мной? — спросил немного взвинченный Лекс.

— А что у нас завтра? — нахмурилась я.

— Лицей. Ты забыла?

— Нет, я помню. Погоди, а разве завтра? Я думала, у нас еще день в запасе.