Танцуй для меня, учительница! - Ясмина Сапфир

Мельнис говорил ровно, почти безэмоционально, а у меня похолодело внутри. Колючий, ледяной ком упал в желудок. Аж передернуло от неприятных ощущений.

Неужели мы угодим в плен? В лапы к неведомой расе, которая никогда не вызывала доверия? Уж слишком ангельски красивыми они выглядели, слишком отстраненными. Всякий раз, когда встречала жаклинца, он едва ли удостаивал инопланетников взглядом свысока. И надо было видеть этот взгляд, полный чувства собственного превосходства. Так смотрит бог на раба, высшее существо на самых ничтожных.

Командор заметил мое состояние, уловил эмоции и подмигнул — как-то совсем по-мальчишески. Некстати вспомнилось, как мы встретились, общались во время знакомства. Он ведь именно так и смотрел, приободрял, вел себя.

Я вздохнула, и Мельнис оторвался от дел. Дал знак помощникам продолжать. Подошел, при всех взял за плечи и произнес:

— Веллада, слово воина, френа, аристократа из семьи Онил, капитана станции и просто мужчины, чье сердце принадлежит тебе безраздельно. Я не дам тебя в обиду. Загрызу, порву когтями, уничтожу любого, кто попытается тебе навредить.

Синие глаза командора сверкнули почище лазеров.

Сердце подпрыгнуло к горлу и захотелось плюнуть на все. На ситуацию, на свидетелей, на правила. Отдаться Мельнису прямо здесь, заниматься любовью до изнеможения, до одновременного, невозможного пика ощущений. До момента, когда мы оба расслабленными рухнем на пол. В конце концов, мало ли что стрясется на Рейрабе?! Мало ли какие неприятности нас ожидают! Здесь и сейчас познать счастье слияния с этим мужчиной, чтобы потом ни о чем не жалеть, ни на что не оглядываться…

Командор опять считал мои мысли, чувства, порывы. Сглотнул, облизал губы, напрягся и разогрелся в одно мгновение. От его тела опять можно было поджигать факелы, питать электростанции, прикуривать бомбы. Мельнис помедлил, прокашлялся, погладил пальцами мои плечи и с заметным усилием вернулся к работе. Темнар оглядел командора с головы до ног, остальные помощники даже не обернулись.

Рука Ти привела меня в чувство. Я оторвала взгляд от каменной спины Мельниса и отправилась за натти, как завороженная.

Соседняя комната с рубкой управления тоже пестрела мониторами. Они выезжали навстречу из всех стен, демонстрируя десятки, сотни, тысячи, помещений станции. Бары, жилые отсеки, медицинские комнаты, оздоровительные кабинеты, развлекательные центры. Все, что работало ночью и что не работало. Все места, где могли находиться обитатели станции.

Мы с Ти переглянулись, словно советовались, кто начнет говорить. Я кивнула натти. И она поставленным, почти равнодушным голосом повторила послание Мельниса. Не слово в слово, но достаточно точно. Я слушала, и когда Ти закончила, добавила то, что она забыла. Про необходимость сохранять спокойствие, даже в плену и про то, что помощь уже в пути.

Сотни мониторов, что рассекали комнату виртуальными ширмами, сигнализировали, что информация передана. Нас услышали, и приняли к сведению. Я боялась, что начнется паника. Настоящая, не минутная, как недавно в городе. Но ни демонстраций перепуганных аборигенов на улицах, ни безумных толп в жилых отсеках я не заметила. Все разошлись по каютам, в ожидании, что же случится дальше. Те, кто гулял по улицам, зашли в бары и другие заведения. Здесь приглушили музыку, чтобы жители станции лучше слышали объявления.

Жизнь на космической громадине замерла, в ожидании аварийной посадки.

В атмосферу мы ворвались на огромной скорости. Защитное поле местами отключилось и за окнами то тут, то там вспыхивало пламя. Оранжевые языки с синим основанием лизали станцию, окна, трепетали флагами. Трение, черт бы его побрал. Куда же без него, родимого! Корпус станции местами начал прогреваться. Обо всем сообщали мониторы, за которыми мы с Ти следили неотрывно, не в силах шелохнуться.

Сила тяжести тоже чувствовалась. Временами искусственная гравитация давала сбой, и мы ощущали, как невесомость подбрасывает над полом. А, значит, почувствуем и удар об землю. Густой лес, похожий на сотни брокколи на длинных ножках, встретил нас недружелюбно. Мягкие внешне ветки пытались расцарапать корпус станции, скрежетали об него, как когти озверевших хищников. Однако падение смягчили. Я не сразу догадалась, что Мельнис нарочно приземлился именно в этом месте. Плотные заросли крепких стволов смягчили падение, и тормозам пришлось намного легче. Как, впрочем, и антигравитаторам, установкам для создания силовой подушки. Командор экономил энергию, чтобы затем использовать ее по максимуму для починки корабля и побега отсюда.

А он очень предусмотрителен, подумалось вдруг. Я держала в уме, что Мельнис участвовал не в одной боевой операции. Но то как он действовал: продуманно, хотя на размышления отводились считанные секунды, спокойно, хотя ситуация все больше выходила из-под контроля и стратегически верно, не смотря на патовые обстоятельства, восхищало. Я поняла, что больше не паникую. Страх притаился где-то в глубине, свернулся кольцами, как змея, чтобы напасть попозже. Но сейчас я собралась, внутренне подтянулась и ждала исхода с решимостью бороться и выбраться.

Поразительно! Я, обычная штатская женщина, преподаватель, учитель танцев, рассуждала сейчас почти как военный, что угодил в подобный переплет. Я не стенала, не ныла, не жалела себя и не вопрошала: что же делать. Готовилась сражаться, обманывать ложной великосветской дипломатией, применять способности эльвеи на полную катушку. Вот тут-то они и пригодятся в полной мере, чтобы выбраться и оставить мерзавцев с носом.

Ти посмотрела с одобрением. Станция похрустела последними ветками и, по заранее рассчитанной траектории, мягко села на песчаный прилесок. Огромный, почти ровный, но нам едва хватило места.

Нас немного покачало, помотало, несколько раз дернуло вверх и вниз. Пришлось схватиться за ручки, что выстреливали из стен любого современного космического судна. На разной высоте: для взрослых, детей, высоких и низких. Прежде я никогда ими не пользовалась. Но теперь оценила в полной мере.

Ухватилась двумя руками и замерла, пока наш космический дом раскачивало из стороны в сторону, как громадный колобок, без опоры. Станция проехалась брюхом по песку, как гигантское морское чудище, выброшенное на берег беспощадным штормом. Беспомощное и неуклюжее. Остановилась, еще чуть продвинулась, пошаталась, повернулась и наконец-то замерла в устойчивом положении. Установки силового поля зафиксировали днище космической громадины. Заработали вовсю антигравитаторы. Нас перестало мотать и дергать, за окнами догорали розовые лепестки пламени, остатки атмосферных факелов. Жженые ветки скрутились в крупные спирали и прилипли к станции, вместе с обгорелыми листьями. Я видела их на мониторах и на окне-экране.

Казалось, запах горелого дерева и оплавленной листвы проникает внутрь станции. На самом деле ничего такого не происходило. Да и не могло. Разгерметизация такого объекта — дело не одной бомбы и не одного удара.

Слабо жаклинцам изобрести такое оружие и, уж тем более, применить его незаметно, чтобы удар достиг цели.