Достойная леди - Джорджет Хейер

– Ради бога, Бекнем, прекратите, наконец, мне так бессовестно льстить!

Он снисходительно рассмеялся:

– Уверяю вас, я вовсе вам не льщу. И когда я говорю, что редко видел вас столь же прекрасной, как сегодня, тоже не льщу. – Он снова рассмеялся, а затем накрыл ее руку своей и легонько сжал ее. – Ну же, не надо испепелять меня взглядом! Мне хорошо известно, что вы не любите пустых комплиментов, и эта ваша черта особенно привлекательна в вас, но мои чувства снова лишили меня благоразумия.

Она отняла у него руку и сказала:

– Простите меня! Я вижу, что миссис Уэндбери собирается уходить.

С этими словами мисс Уичвуд поднялась, пересекла комнату и подошла к почтенной даме. Попрощавшись с ней, она заметила, что миссис Мандевилль жестом просит ее подойти, и села рядом с ней.

– Что ж, моя дорогая, очень приятный вечер! – сказала миссис Мандевилль. – Поздравляю вас!

– Благодарю вас, мэм! – произнесла Эннис с признательностью. – Ваша похвала стоит многого! Могу ли я также поблагодарить вас за то, что вы почтили меня сегодня своим присутствием? Уверяю вас; я очень ценю это и надеюсь только, что вам здесь было не очень скучно!

– Напротив, мне было очень весело! – с усмешкой ответила старая леди. – Что заставило Карлтонна уйти так рано и в такой ярости?

Эннис слегка покраснела:

– А он был в ярости?! Я подумала, что ему просто скучно.

– Нет, нет, ему было вовсе не скучно, дорогая! Мне показалось, что вы с ним поссорились!

– О, мы с ним всегда ссоримся, как только встречаемся! – небрежно заметила Эннис.

– Да, он легко наживает врагов благодаря своему злому языку, – кивнула миссис Мандевилль. – Конечно, он испорчен! Слишком многие женщины добивались его! Мой младший сын – его друг, и он сказал мне еще много лет назад, что нет ничего удивительного в том, что Карлтонн так ожесточен: ведь половина мамаш и их дочек яростно боролись между собой за его внимание. Как бы то ни было, я еще не поставила на нем крест, потому что в нем нет ничего такого, чего не мог бы излечить брак с женщиной, которую он полюбит по-настоящему.

– Я так поняла, что любви в его жизни как раз хватало с избытком, мэм!

– Бог мой, деточка, я ведь не говорю о его содержанках, – презрительно заметила миссис Мандевилль. – Мужчины редко по-настоящему любят этих пустышек, даже если их содержат! Что касается меня, то я всегда была весьма снисходительна к повесам, и я уверена, что права! При этом, заметьте, я не имею в виду подлецов, которые совращают невинных девушек, этих-то я не выношу! Карлтонн к таким как раз не относится. Он что, поручил свою очаровательную маленькую племянницу вашим заботам?

– Нет, нет! Она просто гостит у меня, прежде чем отправиться к одной из своих теток или кузин… я точно не знаю!

– Рада это слышать. Вы еще слишком молоды, чтобы обременять себя девушкой ее возраста, моя дорогая!

– Мистер Карлтонн считает так же! Только он идет еще дальше, чем вы, мэм, и, не церемонясь, заявляет мне, что считает меня совершенно неподходящим человеком для того, чтобы заботиться о Люсилле!

– Да, мне говорили, что он может вести себя крайне невежливо, – кивнула миссис Мандевилль.

– Невежливо! Да он – самый грубый из мужчин, каких я когда-либо встречала в своей жизни! – откровенно заявила мисс Уичвуд.

К тому времени как мисс Уичвуд попрощалась с последними гостями, она почувствовала себя разбитой. Всем, кроме нее (и должно быть, мистера Карлтонна), прием, похоже, доставил большое удовольствие. Люсилла, рассыпаясь в благодарностях, заявила, что хотела бы, чтобы этот вечер длился вечно! Мисс Уичвуд, с трудом подавившая дрожь при мысли о чем-то подобном, отправила ее спать, и уже сама собиралась последовать ее примеру, когда увидела Лимбери, который явно искал возможности поговорить с ней. Оказалось, что в Бат прибыл сэр Джоффри, и он хотел бы, чтобы мисс Эннис заглянула к нему, прежде чем идти спать.

– Сэр Джоффри? – переспросила она, ничего не понимая. – Здесь? Господи, что же могло случиться, чтобы заставить его приехать в город в такой поздний час?

– Не волнуйтесь, мисс Эннис! – по-отечески успокоил ее Лимбери. – Ничего страшного, просто у мистера Тома заболел зуб, миледи боится абсцесса, и поэтому она решила немедленно показать его доктору Уэсткотту. Сэр Джоффри прибыл минут за двадцать до начала ужина, но, когда он увидел, что у вас прием, он велел мне ни в коем случае ничего не говорить вам до конца вечера, поскольку он приехал в костюме для верховой езды и не хотел в таком виде появляться перед гостями. Я велел Джейн приготовить сэру Джоффри постель в голубой комнате, мисс, и сам отнес ему наверх ужин, зная, что вы хотели бы, чтобы я поступил именно так.

Мисс Фарлоу, которая прервала свои безуспешные попытки привести гостиную в порядок и подошла к ним, чтобы послушать, о чем идет речь, тут же воскликнула:

– О, бедный сэр Джоффри! Если бы я только знала! Я тут же поднялась бы наверх, чтобы убедиться, что он хорошо устроен… и я не хочу сказать, что Джейн нельзя доверять, потому что она – очень надежная девушка, но все же… Бедный маленький Том! Его папа, должно быть, ужасно страдает, нет ничего хуже, чем зубная боль, особенно когда формируется абсцесс, и мне это прекрасно известно, никогда не забуду те мучения, которые мне пришлось вынести, когда…

– Это у Тома болит зуб, а не у Джоффри! – резко сказала мисс Уичвуд, без всяких церемоний прерывая этот монолог.

– Я знаю, дорогая, но страдание собственного ребенка не может не мучить любящего родителя!

– О, какая чепуха! – сказала Эннис и поднялась наверх, чтобы постучать в дверь.

Войдя в голубую комнату, она увидела брата, который лениво перелистывал страницы журнала, стопкой которых его заботливо снабдил Лимбери. Рядом с Джоффри на столике стоял графин с бренди, а в руке он держал стакан. Увидев сестру, он опустошил стакан, а затем поставил его на столик и поднялся, чтобы приветствовать ее.

– Привет, Эннис! – сказал он, запечатлев на ее щеке братский поцелуй. – Похоже, я прибыл не совсем вовремя?

– Если бы ты предупредил меня о своем визите, я смогла бы лучше подготовиться к нему.

– О, не волнуйся на этот счет! – сказал он. – Лимбери прекрасно обо мне позаботился. Дело в том, что у меня не было времени сообщить тебе, пришлось немедленно выехать из «Твайнема». Полагаю, что Лимбери рассказал тебе?

– Да. Я так поняла, что у Тома заболел зуб, – ответила она.

– Именно так, – кивнул он. – Сегодня к вечеру ему стало гораздо хуже, и мы боимся, что у корня зуба образуется абсцесс. Десять к одному, что это – обыкновенный флюс, но Амабел решила непременно привезти его в Бат и показать доктору Уэсткотту, чтобы тот решил, что делать.

Что-то в его поведении показалось Эннис подозрительным, и она сказала: