Муж-озеро - Ирина Андрианова

«летающего Ионыча» ни Серега, ни Игорек, ни остальные почти не испытали ее на себе. Обычно Серега устанавливал очередность: если тропежка легкая, то передний сменяется раз в десять минут, если трудная, то счет идет на шаги и ранжируется по гендерному признаку — мужики тропят по сто шагов, девчонки по пятьдесят. В этом есть свое удовольствие: протропил, истек потом и стонами, упал на бок и смотришь, как мимо тебя проплывают будущие страдальцы. Поднимаешься, встаешь в конец колонны и некоторое время пожинаешь плоды: медленно едешь по хорошей лыжне, укатанной другими. Но постепенно, по мере того, как сокращается число лыжников впереди, колея становится все хуже. Ты то и дело обгоняешь сменившихся тропильщиков, красных от натуги и тяжело дышаших; теперь их черед отдыхать и наслаждаться, а твой черед — тоскливо считать, сколько рюкзаков осталось между тобой и целиной. Вот сменился предпоследний… Три, два, один, пуск! И снова ты одинок перед бескрайней белой равниной, и снова твои лыжи вгрызаются в неподатливый, словно густой цемент, снег. И как эти лоси ухитрялись так быстро идти, недоумеваешь ты на товарищей. Но позади — их глаза и уши, и нельзя ударить в грязь (точнее, в снег) лицом. И ты вкладываешь в эти сто/пятьдесят шагов (еще ведь надо, чтоб они были широкими, не халтурными!) все свои оставшиеся силы. Глаза вылезают из орбит, ты потеешь, как лошадь, твоя одежда становится насквозь мокрой, и ты заранее страдаешь от грядущего замерзания, хотя пока что тебе жарко. Ты стонешь в надежде, что задние не услышат. А если услышат, то оно и к лучшему: может, оценят твои усилия, а то и пожалеют.

— Ладно, это, там, хватит! — слышится серегин голос из-за спин. — Кончай геройствовать. Уступи другим. Скорость падает!

Конечно, после этого ты проползешь еще пару метров, причем с удвоенным рвением — потому что знаешь, что это уже долгожданный финал. Останавливаться сразу — не по-мужски, даже если ты Оля, Ксеня или Танюша. Ты должен показать, что вообще-то рвешься в бой, и только проклятые серегины правила удерживают тебя от самопожертвования. Лишь тогда, когда все требования этикета соблюдены, ты счастливо отшагиваешь вбок.

С такими трудностями скорость группы не превышает два километра в час. А это значит, что все перечисленные в маршрутной книжке «технические препятствия» приходится сразу перечеркнуть. Ну что поделаешь — снег! Выпал и спутал все наши планы. Серега и Игорек скрипят зубами, Данила сопит, Оля хмурится, и лишь Танюша втайне радуется, что никаких ужасных перевалов не будет. Они обойдут горный массив по долинам рек, и все.

Все это должно было случиться, но не случилось. Потому что вместе со снегом группе выпал Ион. Серега так и не понял, как это ему удавалось — он умел чуть ли не пролетать над снежной поверхностью, едва касаясь, но вместе с тем качественно уминая ее для других.

— Чувак, у тебя в роду птицы были? — кричал он не то в шутку, не то всерьез, пытаясь догнать ионов рюкзак.

— Разве что динозавры, — ухмылялся Ион из-за плеча.

Они шли так, как будто не было ни то что экстремального снегопада, но даже лесного бездорожья: степенно катились друг за дружкой, словно по укатанной трассе на лыжном стадионе. И нитка маршрута, которая даже дома, в тепле, казалась Сереге чересчур самонадеянной («гм, Игорюха, вот уж не знаю, пройдем ли… чёт я правда размахнулся не по-детски»), вдруг начала разматываться день за днем, обретая реальность. Мимо проносились перевалы, вершины, долины, реки — так, будто группа не пробивалась сквозь снега и буреломы, а летела над картой. Сереге оставалось лишь удивленно приподнимать брови, отмечая очередные крестики.

— Народ, идем точно по графику, как не трудно в это поверить, — смеялся он. — Если начнем опережать, придется нашего рулевого связать. Потому что билеты домой на пораньше перенести вряд ли получится…

— Чего связывать? Давайте все к нему привяжемся, пусть везет, — хохотал Мишаня. — И вообще, грех такой энергии пропадать. Ионыч, ты готов электричество на ходу вырабатывать для фонариков?

— Ионище, ты нам должен компенсацию! Да-да, не прячься. Мы с девчонками запланировали в этом походе похудеть. Я на три кило, Ольчик на два, Таня… Танюшка, ты на сколько похудеть хотела?.. Молчит, стесняется. Но я знаю, она тоже на два хотела. А ты пришел и все порушил! — Ксеня, заливаясь счастливым смехом, пыталась попасть в Иона снежком, а он, строя уморительные гримасы, уворачивался и прыгал в разные стороны. — Вот тебе, вот, получай! Как мы теперь похудеем, если ты нам тропить не даешь? Все себе забрал, подлюга.

— А вы меня догоняйте, девчонки, вот и похудеете! — отвечал Ион, прячась за широкой спиной Данилы.

— Сейчас мы тебя так догоним! — вопила Оля, и они вместе с Ксеней, добежав, роняли его наземь и наваливались сверху. — А-а-а! О-о-ой!

Летели во все стороны снег и смех, бесформенная куча из Иона и девчонок каталась туда-сюда, зрители одобрительно поддакивали, и даже Серега, не выдержав, начинал хохотать, обнажая зубы с серебряными коронками.

— Да блин, девки, выпустите вы его… Уморите же от любви…

Танюша и смеялась, и плакала, и рвалась туда же, в кучу, но все же стояла на месте, боясь показаться неуместной. Наконец, пленник был освобожден; охая и отряхиваясь от снега, он шарил в поисках своей шапки и вдруг встретился с Танюшей взглядом. И сразу вместо безмятежного веселья появилась виноватая улыбка: мол, прости дурака — заигрался. Танюша поспешила засмеяться в ответ — что ты, что ты, веселись, милый, пусть тебе будет хорошо!

— Ион Криштяну был затоптан влюбленными в него женщинами. Какая страшная смерть! — декламировал Петя, и Танюшу больно резануло в груди.

«Нет, нет, невозможно. Они не могут быть в него влюблены. Это я влюблена, я — влюбленная женщина…»

— Одной влюбленной не хватает, — сказал Ион, глядя на Танюшу и отдуваясь. — Вот если бы еще и она навалилась, тогда точно помер бы. Она меня пожалела, а значит — больше всех влюблена. Вот ей за это…

Из кармана ветровки извлеклась очередная мятая конфета с табачным запахом. Рука Иона картинно поднесла конфету Танюше, и та взяла ее своей дрожащей рукой. Все вышло так ладно и красиво, что все снова одобрительно загудели, будто аплодируя удачной пьесе. Никто и не догадался, что у Танюши испарина выступила на спине, и она едва устояла на ногах от дрожи.

На обеде накануне того дня, когда Ион должен был повернуть назад, Серега долго о чем-то совещался с Игорьком и Олей. Она была завхозом группы, так