Зависть: теория социального поведения - Гельмут Шёк

вызывает ревность и тем самым порождает защитные меры в виде законов.

Слепое пятно в отношении зависти в современных науках о поведении

То, насколько современные экспериментальные социальные науки и психология, да и большинство наук о поведении преуспели в избегании феномена зависти – так точно описанного в донаучной литературе и в философских работах, – ясно видно по последним энциклопедическим трудам, представляющим эти дисциплины. Книга Бернарда Берельсона и Гэри Э. Стейнера «Человеческое поведение. Сводка научных данных» (Human Behavior: An Inventory of Scientific Findings) была опубликована в 1964 г. На 700 страницах нам представлено все, что на этот момент было достоверно известно о человеческом поведении; информация распределена по таким категориям, как «детская психология», «восприятие», «обучение и мышление», «мотивация» и «поведение малых групп». По замыслу книга является сводом информации. Авторы пишут: «Нашей целью в этой книге было представить, так полно и аккуратно, как только возможно, то, что науки о поведении знают сегодня о поведении человеческих существ: то, что мы действительно знаем; то, что мы практически знаем; то, что, как мы считаем, мы знаем; то, о чем мы заявляем, что мы это знаем».

Предметный указатель не упоминает ни о зависти, ни о рессентименте. Ревность упомянута один раз; обратившись к странице 54, мы находим диаграмму с указанием приблизительного возраста, в котором человек впервые испытывает разные эмоции. Согласно этой диаграмме, ревность как производную «горя» человек испытывает впервые между 18-м и 24-м месяцами жизни. Это единственное упоминание данного феномена во всей книге содержит отсылку к статье, опубликованной в 1932 г. (!).

В этом месте мы бы вспомнили об обширной литературе по культурной антропологии, которая занимается феноменом суеверия в бесчисленных человеческих группах и которая всегда подробно и исчерпывающе анализирует функцию «зависть». Но Берельсон и Стейнер упоминают о суевериях только один раз, в разделе об обучении и мышлении, в связи с экспериментом на голубях, проведенным Скиннером в 1953 г., в ходе которого исследовалось закрепление условных рефлексов; этот эксперимент якобы объясняет, почему никакое самое яркое доказательство не в состоянии убедить людей, что их основанные на суевериях ритуалы неэффективны. Если исходить из данного эксперимента на голубях, то это объясняется тем, что чем чаще наши продиктованные суеверием действия не приносят желаемого результата, тем меньше нас огорчает неудача, и поскольку в природе вещей, например, то, что вслед за обрядом вызывания дождя редко идет дождь, то действует принцип, согласно которому суеверия так устойчивы оттого, что они так редко действуют, а не вопреки тому, что они так редко приводят к успеху[138].

Мы напрасно ищем в указателе слова «иррациональность» или «иррациональное поведение». Нет там ни конкуренции, ни соперничества, ни подражания. На самом деле там нет ничего, что могло бы хоть как-то вывести на периферию феномена «зависть». Единственное упоминание о братской ревности отсылает к статье по психиатрии 1951 г.; из нее процитированы шесть строк, в которых нам сообщают, что когда мать наблюдает братскую ревность в собственных детях, это может пробудить ее собственные детские переживания[139].

Наиболее полезные данные в указателе относятся к агрессии и социальному конфликту. Возможно, здесь мы найдем что-нибудь о зависти, тем более что стандартный ответ американских исследователей на вопрос о зависти почти всегда состоит в том, что зависть представляет собой второстепенную вариацию феномена агрессии.

Согласно этому компендиуму, по поводу агрессии современные науки о поведении сообщают нам, что дети, которых строго наказывают, часто вырастают агрессивными. Вслед за этим высказывается гипотеза (рядом с которой авторы поставили большой вопросительный знак), что в обществах, подобных немецкому, где детей воспитывают в строгости, вследствие этого возникает тенденция к авторитарным политическим системам[140].

На странице 258 две жалкие строчки сообщают нам, что, вероятно, существует нечто называемое «потребностью в агрессии», – потребность в агрессивном поведении, которая может принимать такие формы, как убийство и садизм. Зависть не упомянута ни разу. На страницах 267–270 довольно подробно описана теория фрустрации, согласно которой причиной агрессии является не агрессор, а человек, который препятствует его влечениям. Приводятся экспериментальные доказательства этой теории. В летнем лагере для мальчиков половину ребят сознательно лишали чего-то или чего-то недодавали. Разочарованные мальчики вымещали свое неудовольствие на этнических меньшинствах, а именно: после проведения эксперимента, согласно результатам анкетирования, они высказывались о японцах и мексиканцах более враждебно, чем до.

Классическая гипотеза о связи агрессии и фрустрации, выдвинутая Джоном Доллардом (и другими) в 1939 г., утверждает, что агрессия всегда предполагает существование фрустрации. Берельсон и Стейнер, излагая эту гипотезу, ставят рядом вопросительный знак. Но вне зависимости от того, как ее расценивать, то, что и тут зависть даже не учитывается, кажется несколько странным.

Несколько оставшихся ссылок на агрессию относятся в основном к поведению, дискриминирующему этнические меньшинства. В различных работах утверждается, что к тенденция к дискриминации возникает у экономически обездоленных людей. Конечно, можно было бы расширить это наблюдение, чтобы включить зависть, но этого не происходит[141].

Даже сводка довольно многочисленных сведений о конфликте, социальных конфликтах и социальных классах совершенно не упоминает о мотиве зависти. Другие термины, в связи с которыми мы могли бы предполагать возможное обсуждение нашей проблемы, например «революция», «справедливость» и «равенство», просто не вошли в указатель.

Хотя Берельсон и Стейнер сильно ограничены убогим рационом, который предлагает им наука об обществе, черпающая свои доказательства в основном из экспериментов на крысах, кошках и голубях, эти авторы тем не менее время от времени без колебаний обращаются к экспериментам над животными за аналогиями и сравнениями, которые, возможно, проливают свет на бытовые ситуации, встречающиеся в жизни человека. Один такой пример еще раз показывает, как люди останавливаются буквально в миллиметре от мотива избегания зависти, не замечая его.

Сначала идет отчет об эксперименте на животных, связанном с конфликтом типа «приближение-избегание». Суть этого понятия заключается в следующем: там, где цель сочетает в себе приятные и пугающие аспекты и тем самым является одновременно привлекательной и потенциально болезненной, на пути к ней существует момент, когда особь проявляет нерешительность и начинает колебаться; если она затем продолжает двигаться к цели, то останавливается, не доходя до нее, в пункте, где избегающее поведение становится более выраженным. Это называется «приближение-избегание».

В человеческой жизни, согласно Берельсону и Стейнеру, это может означать, например, что человек, приступая к занятиям привлекательным, но опасным видом спорта, в последний момент откажется от своего намерения. Или, например, кто-то хочет купить какой-то предмет роскоши, несколько раз приближается к нему, все чаще и чаще останавливается перед витриной, берется за ручку двери и даже заходит