Стажер нелегальной разведки - Валерий Георгиевич Шарапов

тобой заедет автомобиль, поедешь в тридцатку.

– Что такое тридцатка? – не удержался молодой человек.

– Там тебе все объяснят, – не стал вдаваться в подробности по телефону куратор.

Утром на месте его уже ждали.

– Добрый день, проходите, садитесь.

Встречающий был немногим старше Павла. Темный костюм, рубашка в сине-белую клетку, обязательный галстук, солидные роговые очки.

– Меня зовут Валерий Владимирович. – Специалист дал гостю время осмотреться.

Действительно, здесь было от чего разбежаться глазам. В кабинете средних размеров собрали множество разнообразных приборов, соединенных между собой проводами. Перед специалистом на столе располагался портативный телевизор «Юность», который, очевидно, использовался как монитор. К нему шли провода от клавиатуры и других неизвестных приборов.

– Вам рассказали, для чего вы здесь? – голос собеседника был доброжелательный и в то же время очень уверенный.

– Нет, мне только сказали, что надо съездить в тридцатку. Может, вы мне разъясните, что такое эта самая тридцатка? Буду очень признателен.

– Тридцатка – это лаборатория номер тридцать. – Валерий Владимирович улыбнулся. – Официально мы называемся Центральная научно-исследовательская лаборатория психофизиологии и коррекции КГБ СССР. Как вы думаете, что это за прибор передо мной?

– Детектор лжи.

– Знакомы с ним?

– Во время обучения в институте разведки нас знакомили с ним. Но очень поверхностно.

– Числа отгадывали?

Действительно, к ним на занятие приходил товарищ, который вкратце рассказал про полиграф, пригласил одного из курсантов, закрепил на нем провода и попросил написать на листочке какую-либо цифру от ноля до десяти. Потом произносил этот числовой ряд и точно назвал загаданную цифру.

– Да. Выглядело это как фокус, но я думаю, что в жизни все гораздо сложнее. Не может же прибор читать наши мысли?

– Нет, конечно. Читать не может. Датчики могут только регистрировать изменения по нескольким каналам. Это объективно. Раньше мы могли снимать информацию только по трем каналам. Сейчас уже по шести. Это пульс, давление, дыхание, кожно-гальваническая реакция, в просторечии потовыделение. Пока понятно?

– Более-менее, – вынужден был признать Фауст.

– Смотрите, змея! – неожиданно воскликнул специалист. Гость невольно дернулся и закрутил головой. – Извините за провокацию, – продолжил Валерий Владимирович. – Как вы считаете, сейчас ваш пульс участился?

– Да, – согласился гость.

– Давление скакнуло? Дыхание сбилось?

– Конечно.

– Именно эти реакции и фиксируют датчики. Не угадывают мысли, а фиксируют изменения. Причем именно те, на которые вы не можете влиять осознанно. На основании этих принципов и функционирует полиграф. Полиграф, кстати, и переводится как «многофакторный». Конечно, не мы это придумали. Еще в тридцатые годы ФБР проводило допросы с применением детектора лжи. Мы вынуждены были заняться этой проблематикой в начале шестидесятых, когда поступила информация, что несколько хорошо залегендированных агентов восточно-немецкой разведки были раскрыты именно с помощью этих приборов.

– Если прибор фиксирует мои неконтролируемые реакции, то важно ли, что и как я отвечаю на вопросы?

– Когда как. Поясню. В Америке задержали вашего коллегу. По документам он, безусловно, американец, но у ФБР были сильные подозрения, что он советский разведчик. Однако стопроцентной уверенности не было. Он молчал. Может, он болгарин, чех, немец, израильтянин. Его просто посадили перед монитором, подключили датчики и стали показывать контуры различных государств. Германия, Франция, США, Алжир, Бразилия и так далее. Никто не задавал никаких вопросов. На изображение СССР пришла активная реакция.

– Я правильно понял, что вы сейчас будете меня учить, как обмануть полиграф?

– Не совсем. Я буду отрабатывать с вами приемы поведения при проверке. Для начала давайте вы попробуете сами меня обмануть. Любыми способами.

Валерий Владимирович закрепил на пальце датчик, похожий на большую бельевую прищепку, гибкими шнурами стянул грудную клетку в двух местах, лейкопластырем приклеил какую-то пластинку, закрепил манжету на руке. И посыпались вопросы:

– Вас звать Николай?

– Вы умеете стрелять из пистолета?

– Вы член комсомола?

– Ваша родина США?

– Вас звать Павел?

– Вы употребляли наркотики?

– Вы сотрудник спецслужб?

Вопросы шли один за другим, без перерыва. Менялись имена, страны, пристрастия. Многие вопросы задавались по два-три раза. Через полчаса оператор объявил перерыв. С принтера сползла широкая длинная лента с набором разных кривых линий. Сверяясь с опросником, Валерий Владимирович стал выделять зоны, делать пометки. Оказалось, что Павел не смог обмануть детектор, и оператор рассказал, кто он, откуда и много чего еще.

– Обмануть прибор невозможно, но можно ввести в заблуждение оператора. Вот этим мы и займемся. По сути, есть два пути. Первое: можно сбить эмоциональную картину и запутать оператора. Тогда он вынужден будет признать, что точной картины установить не удалось. Но тогда проверку могут назначить повторно, и это не снимет подозрений, а, наоборот, усилит их.

– Могут подумать, что агент имеет подготовку по работе с полиграфом? – догадался Павел.

– Конечно. Самое простое, чтобы запутать реакции организма, – во время сеанса вспоминать какие-нибудь очень эмоциональные моменты в жизни. Например, первый сексуальный контакт. Результат гарантированно будет смазан.

– Это понятно. А можно принять препараты, возбуждающие или, наоборот, угнетающие нервную систему, чтобы изменить эмоциональные показатели?

– Этот вариант тоже не проходит. Оператор – опытный психолог и сразу увидит изменение поведения испытуемого. А самое главное, перед основной массой вопросов сначала идет настроечная, контрольная фаза. Вопросник формируется из трех разделов. Сначала идут нейтральные, чтобы выяснить просто особенности реагирования испытуемого. Скорость реагирования, силу ответа. Затем блок контрольных вопросов. Их задача – вызвать у человека замешательство и проверить его искренность. Как вы думаете, есть люди, которые никогда не переходили дорогу на красный свет или не обманывали учителей? Третий блок – это значимые вопросы. Собственно, ради них все и затевается. Если вы возбуждены или, наоборот, заторможены, то это влияет только на гребень, на пик показателя, а не на сам показатель. То есть ответ будет либо тише, либо громче, но он все равно будет. Понятно?

– Да, конечно.

– Тогда давайте закрепим на практике.

Опять посыпались вопросы. Павел сначала сбивался, но потом быстро приспособился мыслить как бы в двух плоскостях, отвечая на вопросы и вспоминая свои похождения со студенткой-поварихой в стройотряде. Оказалось, что это не так сложно. Все равно что сидишь на лекции и одновременно пишешь любовные записки однокурснице.

– Вы сказали: два пути. Первый – сбить объективную картину. Это я понял. А каков второй?

– Второй направлен на то, чтобы не выдать оператору истинное положение дел. Этот путь подходит только лицам, умеющим управлять саморегуляцией организма.

– Только тем, кто владеет индийской йогой?

– Пример хороший, но необязательный. Когда ваш сокурсник загадал число, он невольно ждал момент его произнесения. Именно эту реакцию и зафиксировал датчик.

– Значит, чтобы обмануть прибор, надо было настроиться на другое число?

– Верно. Весь вопрос, как это правильно сделать?

– С числом понятно. Но когда вопросы идут