Викарии Христа. Папы Высокого Средневековья. С 858 г. до Авиньонского пленения - Елена Майорова

Бенедикт VIII оказался в весьма затруднительном положении. В 1016 г. он лично повел армию против сарацин и всеми силами поддерживал южноитальянских правителей Мелоса и Даттуса в их борьбе против византийцев, дважды договариваясь с настоятелем монастыря Монте-Кассино о предоставлении убежища Даттусу в башне Гарильяно.

Тем более неожиданной оказалась весть о том, что Монте-Кассино, эта неприступная твердыня Католической церкви, бескровно перешел в руки греков. Папа с горечью обнаружил тщету всех своих усилий и неожиданное укрепление позиций Византии. Дезертирство Монте-Кассино было особенно серьезным ударом — хотя, возможно, наиболее объяснимым, если знать, что аббат монастыря Атенульф был братом Пандульфа Капуанского, который незадолго до этого приобрел при загадочных обстоятельствах большое имение около Трани в византийской Апулии.

Опасность греческого нападения была как никогда реальна. Балканские войны, которые так долго отвлекали грозную силу императора Василия II и принесли ему титул Болгаробойцы, теперь закончились. Папская область представляла собой лакомую добычу. Предвидя крупные неприятности для папы, непримиримые враги графов Тускулумских, Кресченции, изготовились.

Тогда-то Бенедикт VIII, подобно своим предшественникам, и обратился за помощью к правителю Германии. Уже 150 лет папы не посещали земли к северу от Альп. Но после того как известие об измене Монте-Кассино дошло до него, Бенедикт больше не колебался. В начале 1020 г. он отправился в Бамберг, чтобы обсудить новость со старым другом и союзником Генрихом II.

Считается, что между императором и папой установились гармоничные отношения сотрудничества, что пошло на пользу миру в Европе. Причем многое могло бы сложиться иначе, если бы Бенедикт был императором, а Генрих — папой.

Генрих Святой полностью оправдал свое прозвище, хотя едва ли заслуживал канонизации: поводом для нее стало главным образом унылое целомудрие, которое он соблюдал в отношениях со своей женой. Впрочем, не исключено, что эта добродетель являлась вынужденной, — будущий святой имел слабое здоровье и жестоко страдал от почечных колик. Его набожность была щедро приправлена суевериями, но он глубоко веровал и имел две главные страсти в жизни — строительство церквей и религиозные реформы.

Невзирая на постоянное вмешательство Генриха в церковные дела, он и Бенедикт были друзьями с 1012 г., когда Генрих, тогда еще только король Германии, поддержал Бенедикта на папских выборах против его соперника из семьи Кресченциев. Их дружба укрепилась после того, как Бенедикт, в свою очередь, поддержал Генриха и в 1014 г. короновал его императорской короной вместе с его королевой Кунигундой Люксембургской.

Перед коронацией, на паперти собора Св. Петра император Генрих II дал обет верности папству, ответив на вопрос, специально составленный Бенедиктом VIII для этой торжественной церемонии: «Готов ли ты хранить мне и всем папам, будущим моим преемникам, верность во всём?» Когда император ответил утвердительно, папа вручил ему сделанное из золота яблоко, украшенное двумя пересекающимися кругами драгоценных камней и увенчанное золотым крестом. Это яблоко, ставшее императорской державой, символизировало мир, который папа передавал императору; господствующий над миром крест — Католическую церковь, а драгоценные камни — украшающие этот мир христианские добродетели. Генрих II был польщен, однако не оставил у себя драгоценный подарок, а передал его аббату Одилону Клюнийскому на хранение в его монастырь.

Император остался верен клятве, данной им в Риме: он всегда поддерживал папу. Позже в основу этой дружбы легли политические взгляды папы и религиозные императора. Тогда еще почти ничего не предвещало ту долгую и изнурительную борьбу, которая вскоре началась между империей и папством.

Однако некоторые признаки уже появились.

Всего через восемь дней после коронации произошли ожесточенные стычки немцев с местными жителями. Начавшись на одном из мостов через Тибр, сражение продолжалось до самой ночи, унеся множество жизней. Император не решился дольше оставаться в этом опасном для себя городе. Его биограф утверждает, что Генрих «с папским благословением покинул Рим, получив все, чего добивался». Но эти слова могут быть справедливы лишь при условии, что единственной целью немецкого короля, отправившегося в итальянский поход, была императорская корона, а об утверждении своего господства в Италии он даже не помышлял.

Между тем его помощь была остро необходима папе.

Бенедикт настаивал, чтобы Генрих сам повел крупные военные силы в Италию. Там его войска должны были соединиться с папскими; сообща они могли противостоять византийцам. Генрих в принципе был согласен со своим другом, но целый год колебался. В это время греки вступили на территорию Италии и, несмотря на яростное сопротивление Даттуса и верных ему лангобардов, принудили их сдаться. Даттуса отвезли в Бари, провезли по улицам на осле, затем зашили в мешок вместе с петухом, обезьяной и змеей и бросили в море.

Эти вести быстро достигли Рима и Бамберга. Бенедикт считал Даттуса своим личным другом, и тон писем, которыми он забрасывал Генриха после своего возвращения в Рим, стал более резким. Генрих более не колебался. На сейме в Ниймагене в июле 1021 г. было решено, что император поведет свою армию в Италию. Настоятель Монте-Кассино, зная, как велик гнев папы, сел на корабль, чтобы бежать в Константинополь, но возмездие его не миновало — судно, на котором он спасался, пошло ко дну.

Генрих шел быстро. Вместе с армией архиепископа Аквилейского Поппо фон Бриксена он направился к Беневенто, возле которого их ждал папа, и 3 марта 1022 г. союзники торжественно вступили в город. Суровая решимость папы и набожная стойкость императора вели их еще дальше — они осадили Трою, практически неприступную крепость на границе византийских владений. Троя не сдавалась. Немецкую армию одолевала малярия, и Генрих решил снять осаду. Сильно страдая от почечных камней, император свернул лагерь и медленно двинулся в горы во главе своего огромного, но павшего духом войска. Это был не первый и не последний случай, когда итальянское лето победило могущественную европейскую армию.

Король и папа направились на север. Бенедикт ввел в должность нового аббата Монте-Кассино, а Генрих просил св. Бенедикта об исцелении. Затем союзники отправились через Рим в Павию, чтобы присутствовать на Соборе, который понтифик созвал по поводу церковной реформы.

Обсуждался вопрос, в равной мере актуальный как для империи, так и для папства: какие меры необходимо принять для недопущения утраты Церковью ее владений? Усмотрев главную причину обеднения Церкви в несоблюдении духовенством безбрачия, вновь приняли запрещение священникам жениться и содержать любовниц. Участники синода утвердили ужесточение наказаний за нарушение целибата, что и было оформлено в виде императорского эдикта. Нарушителям грозил церковный и светский суд. Очередной раз была сурово осуждена симония, которая продолжала процветать не только на тучной итальянской почве, но и на имперских землях.

Папа не переставал стремиться к исправлению нравов клира в духе Клюнийской реформы.