Ришелье - Франсуа Блюш

В разгар зимы начиналось то, что Ришелье назовет «тайной войной» против Австрийского дома.

Многие французы сегодня уже не помнят, что значила в свое время битва на Сузском перевале — сравнимая фактически с осадой Ла-Рошели, — а ведь событий 6 марта 1629 года хватило, чтобы успокоить военные поползновения герцога Савойского, прекратить (десятью днями позднее) осаду Казале испанцами, упрочить суверенитет союзника Франции Карла Неверского в герцогстве Мантуанском; словом, «принести мир Италии», говоря словами Ришелье.

Партия королевы-матери не скрывает своей враждебности к новой экспедиции в Италию. Хранитель королевской печати Марильяк думает только о своем кодексе. Духовные наследники Берюля страшатся столкновения с королем Испании, лидером Контрреформации и союзником Франции в борьбе против Ла-Рошели. Они считают, что необходимо прежде всего разгромить остатки протестантской партии. И те и другие твердят, что время года не благоприятствует переходу через Альпы.

Вследствие этого начиная с конца ноября 1628 года, когда король вернулся в Париж, и до 15 января 1629 года, когда он покинул Париж во главе своей армии, кардиналу-министру понадобится шесть недель, чтобы убедить своего господина «остановить завоевательное наступление испанцев» — короче, решительно приступить к разновидности тайной войны, что соответствует интересам Франции и ее союзников. Без принятия его «Записки, поданной королю» не было бы ни спасения Казале — этой монферратской крепости, столь важной для герцога Мантуанского, — ни возвращения из Пьемонта, ни битвы на Сузском перевале. Вот почему следует считать Ришелье настоящим победителем всего предприятия в целом и его блистательного военного начала в частности.

Множество великих полководцев и их армий, от Ганнибала (в 218 г. до н. э.) до Бонапарта (май 1800 г.), не боялись горных вершин и мороза, пересекая с востока за запад альпийские горы высотой 2000 метров. И тем не менее похоже, что Людовик XIII на Сузском перевале (500 метров) подтвердил для потомков собственную военную репутацию, поскольку эпоха барокко — эпоха Матамора и капитана Фракасса[90] — избегала классических интерпретаций.

В своем любопытном «Сравнительном жизнеописании трех первых королей династии Бурбонов» Сен-Симон в таких выражениях воспевает достоинство и отвагу Людовика Справедливого: «Он был там лично и отдавал все приказы с такой прозорливостью, хладнокровием, проницательностью, точностью, что никогда не отступал… сражаясь посреди своего войска». Из смешной истории, сравнимой со «смешной историей» у Пон-де-Се (1620 г.), опереточного боя, который длился менее двух часов и стоил французам всего лишь сорока двух убитых, герцог сотворил сражение века.

В самом деле, укрывшись за тремя «баррикадами», быстро возведенными графом де Соль, 2500 сражающихся пьемонтцев и испанцев герцога Савойского, защищавших ущелье, не могли долго сопротивляться 15 000 солдат короля Франции. Словно вновь ожили воспоминания о Генрихе IV и его белом плюмаже! Видели, как Людовик XIII топтался в снегу вместе с пехотинцами; как он взял в руки шпагу, сопровождаемый Ришелье, который был обеспокоен королевской неосторожностью; как повел в огонь элиту своего дворянства — принцев, герцогов и маршалов, столь же упорных, как их суверен. Так родился миф и началась эпопея.

Упоминание о Сузском перевале тут же было добавлено в список подвигов знати, отмечая храбрецов и баловней удачи. Благодаря отцу Ансельму и его знаменитым генеалогиям можно освежить в памяти весь список самых блестящих воинов королевской армии. Следом за королем идут кардинал, принц крови граф де Суассон и граф д’Аркур из Лотарингии; в списке славы фигурирует не менее трех действующих (Бассомпьер, Шомберг-старший и Креки) и семь будущих маршалов: Шомберг-младший, Дю Плесси-Праслен, д’Омон, Граней, Ла Мейл, Виллеруа и Брезе. А также командор де Валенсей, инженер Паган, герцог де Ля Тремуй. И, наконец, простой волонтер Франсуа де Рошешуар, будущий автор «Максим».

Даже лишенная легендарности и барочных прикрас история Сузского перевала сохраняет свою важность. Это не первый бой короля, о храбрости которого до сей поры никто не знал, но это первое сражение за пределами королевства. Между капитуляцией Ла-Рошели (28 октября 1628 г.) и капитуляцией Прива (29 мая 1629 г.) его присутствие и поведение на Сузском перевале выявляет у этого правителя с хрупким здоровьем железную волю к власти. За этот успех его поздравит королева-мать.

Что касается кардинала, он также проявляет себя с наилучшей стороны. Капитуляция Ла-Рошели была в глазах французского народа и народов других стран его победой, даже рискуя вызвать раздражение и ревность короля. Сопровождая своего господина в Италию, не пытаясь блеснуть, заботясь о Его Величестве, Ришелье, искусный создатель славы короля, отныне мудро отходит в сторону. В свой срок он получит вознаграждение. Совсем близкое окончание последней религиозной войны в Лангедоке должно польстить Людовику XIII и еще больше сблизить его со своим политическим советником. В Сузе, спустя всего лишь два месяца после угрозы отставки (13 января), кардинал выглядит неприступным.

Хронология неопровержима: тридцать один год (1598–1629) разделяет Нантский эдикт Генриха IV и «милостивый мир» в Але. Тридцать один год вскоре отделит этот мир от возобновления гонений на протестантов (1660 г.). А ведь Нантский эдикт известен всем, в то время как Алесский мир (28 июня) и подтвердивший его Нимский эдикт (июль 1629 г.) неизвестны широкой публике.

Нантский эдикт был частью легенды Генриха IV. С течением времени позабылся его конъюнктурный характер (король стремился положить скорейший конец религиозным войнам). Позабылось, что не было никакой хартии о религиозной терпимости. Позабылось, что, несмотря на свою видимость постоянно действующего закона, его текст мог быть исправлен, пересмотрен или вообще отменен. Если бы Генриха IV не убили, продолжал бы он покровительствовать подсудным протестантам, мирился бы с сохранением мест безопасности? Никто этого не знает. Хотя протестантское меньшинство представляло во Франции 1620 года «государство в государстве», эта вызывавшая беспокойство реальность покоилась на двух основах: жизнеспособности кальвинистских синодов и существовании протестантских гарнизонов. И хотя между 1621 и 1629 годами религиозные войны возобновились, они вряд ли были такими ожесточенными в местах безопасности.