"Посмотрим, кто кого переупрямит...". Надежда Яковлевна Мандельштам в письмах, воспоминаниях, свидетельствах - Павел Нерлер

Целую вас всех крепко. Надя.

Неужели нам так и не удастся поселиться вместе?

Что у Никиты со “снами”? Чрезмерная чувствительность? Надоела школа? Бедный зверек. Что он говорит?

Что слышно у Стасика[235]?

Мне мерзко, что выбирают Слуцкого представителем Мандельштама[236].

Новая строфа в песенке “Тов. Ст., вы большой ученый”[237]. (Мне прислали: так сейчас поют.) Это вторая:

Варенька, Люся, Таля – девочки мои! Что вы без меня делаете? Как Люсино здоровье? Что вам говорил Ник. Ив.? Что делали под Новый год? Откликнитесь.

Страшно приятно было получить Юлю. Но сейчас очень без нее пусто.

Оттены пишут, что Коле, то есть “Панчу”, и Варе без меня грустно.

И мне тоже без вас плохо. Пора съезжаться.

Но я приеду только через месяц, да и то на одну неделю. Здесь это не очень просто.

Все верят в комнату. Посмотрим. Что сделают с Осей – объявят его абстракционистом или борцом с культом личности? И то, и другое возможно.

Я ем Юлькин апельсин и плачу. А может, и Варюшка когда-нибудь соберется. Здесь подадут заявку на вечер Панченко, Куняева и еще кого-то, кого назвал Куняев. Было бы мило.

Целую вас всех. Надя.

Как Никитка? Что за сны? Как Коля и Никитка учатся? Сколько раз в неделю? Я слышала, что у них вычитают деньги за пропуски[238]. Правда?

Милые мои!

Ко мне как будто собираются Оттены, а я как будто собираюсь в Ленинград.

Получила от вас первое общее письмо. Спасибо. Не забывайте писать… Очень уже я пугаюсь.

Варюшка! Вам я, наверное, через несколько дней пошлю белую кофточку. Если только мне ее сделают… Вязальщица заподозрила меня в спекуляции ее кофтами, потому что одну я послала Елене Михайловне, другую заказала для вас, да еще две себе. Это ей показалось подозрительным. И она прямо стала допытываться, почем я их “сбываю”… Ей, верно, показалось, что она продешевила (а этого – увы! – не было!) и что я уже покупаю за ее труд машину. Так что ваша кофточка под угрозой.

А Коле – солженицынская деревня тоже не моя. Он не очень разговаривал с людьми и взял их по внешнему облику и, может, поступкам (внешнее послушание) плюс каратаевская концепция. Поэтому мне не очень нравится его Матрена. Интереснее всего, по-моему, это “Случай в Кочетовке”. Говорят, что он близок к Платонову. Этого я читала очень давно. Говорят, хорош.

Мне очень интересны всякие “группки” вроде тех, что… Я в них что-то верю. Дай вам бог.

А про деревню думайте. Очень трудно.

Кстати, моя Поля очень похожа на тех, что я знала в деревне без дачников.

А еще я знала студенток педвузов. Это особый случай, даже если они из деревни или учительствуют в деревне.

Сейчас они у меня странные. С одной стороны – секс и спорт (ужас Володи[239]); с другой – всеотрицатели, а всё же в них что-то есть. Но это – увы! – не деревня, как в Чебоксарах, а мещанский город.

Смотрите, меня довели до запретного слова. Я ведь и с Герценом из-за этого слова поссорилась.

Целую вас всех. Надя.

Варюшенька! Очень рада, что за кофточку 5+. Вы в ней не были уверены, пока ваши подружки не заклохтали.

А что мне Коля не отвечает? Получил он “Алексея”? Не понравился? Пусть так и скажет.

Очень хорошо, что вы решили ехать с Никиткой. Это разумно и будет мило. Целуйте его от меня. Жаль, что Люся уже не рвется на дачу.

Просьбы а) пришлите мне с Софьей Менделевной хоть немного бумаги и копирки. И запасите на Тарусу побольше бумаги и копирки. Умоляю…

б) Купите мне, ради бога, хоть две пары штанов нижних – розовых или любого цвета. Здесь нет. Присылать не надо. Доживу. Но в Тарусе я мечтаю иметь штаны.

c) вещи вы приготовьте к моему отъезду, чтобы я забрала на своей машине.

d) отдайте Никитке марки. Это от Ивана Дмитриевича[240].

e) Еще позвоните Виленкину[241] – я очень прошу устроить моих Псковских приятельниц в “Современник”.

Скажите ему, что он должен ценить: они мне здесь здорово облегчают и украшают жизнь. Так ему и скажите.

Вот куча моих поручений.

Софья Менделевна[242] – сестра жены Амусина. Очень хочет, чтобы Коля ей почитал. Все трое – Маймин[243], Егоров (зам. директора “Библиотеки поэта”)[244] и Софья Менделевна заслуживают полного разворота стихов. Мужчины явятся сами по себе… Надя.

Люсенька! Мне уже явно вас не хватает. Я очень соскучилась по старшим подружкам – по вас и Тале. Я это остро почувствовала в Ленинграде, когда сидела с Анной Андреевной.

Целую вас. Надя.

А может, я все-таки вытащу вас в Тарусу?

Никитушка! Спасибо тебе за письмо. Это очень мило с твоей стороны, что ты меня вспомнил среди жизни, полной бурных развлечений. Хотелось бы знать, как ты развлекаешься, но я понимаю, что для этого надо слишком много писать. У меня к тебе просьба – передай всем в семье мои поручения: