Знатные распутницы - Жюльетта Бенцони

Однако это было слишком смело, поскольку Сен-Ламбер не упускал из виду главных мотивов своих действий. В конечном итоге он хотел вернуть на прежний путь заблудшие чувства мадам де Буффлер. Когда однажды у него в руках оказалось очередное стихотворное послание мадам дю Шатле, он отправился к Катрин, чтобы разыграть у ее ног одну из самых захватывающих сцен раскаяния.

– Я, презренный негодяй, мадам! Я не достоин любви, которую вы мне подарили, потому что предал ее…

– Вот как? И каким же образом?

– Я уделил внимание вашей верной подруге! Ах, мне так стыдно! Но в свое оправдание я должен сказать, что был пленен ее обаянием, которое подействовало на меня так, что я не смог ему противостоять. Это то, с чем ничего нельзя поделать, такая же сильная страсть и у той, которая оказалась готовой отдать мне свое расположение…

– Ах, ах! И кто же преподнес вам этот подарок?

– Разве вы не догадываетесь? Это же мадам дю Шатле!

– Мадам дю Шатле? Подумать только! Ладно, друг мой, продолжайте! Вы не можете себе представить, как меня заинтересовала ваша история! – сказала Катрин с такой сияющей улыбкой, что Сен-Ламбер чуть не потерял сознание.

– Это невозможно! Можно ли было подумать, что вас это развеселит! – крикнул он с болью. – Я был готов к упрекам, слезам и объяснениям. Меня терзает раскаяние за мою измену… Но вместо этого вы надо мной насмехаетесь!

– Как вы еще молоды, мой друг, и как плохо вы меня знаете! Почему я должна на вас злиться и осыпать вас упреками? Какая в этом польза? Во-первых, грех, в котором признаются, уже наполовину прощен, и еще, кто сейчас похвастается тем, что может удержать под контролем свое сердце? Когда мадам дю Шатле хочет, она может быть обаятельной безмерно. К тому же она обладает такой необычайной силы душой, что мне никогда не сравниться с ней. Я полностью признаю ее превосходство и охотно отдаю ей должное за то, что она так сильно привлекла вас к себе. Нет, я не сержусь. Я вас хорошо понимаю, и мне не трудно простить вас…

Она обрушила на бедного и горько разочарованного Сен-Ламбера поток слов, свидетельствовавших о ее доброй воле, и предложила ему дружбу. Искреннюю и нерушимую, по-настоящему мужскую!

И после того, как несчастный, который полностью потерял самообладание, вернулся к себе, чтобы в кругу хороших друзей за кружкой вина вновь найти равновесие, мадам де Буф-флер навестила свою подругу Эмилию. Она обняла ее и, упрекнув за то, что та скрыла от нее свою тайну, тепло поздравила с победой, а также предложила воспользоваться потайной комнатой, где она сама предавалась тайным любовным утехам. «Урания» плакала от радости, а Сен-Ламбер, хотел он того или нет, оказался пленником своего собственного замысла. К своему удивлению, он понял, что действительно полюбил Эмилию.

Мадам де Буффлер была очень довольна. Она могла теперь полностью отдаться любви с соблазнительным Адмаром, в то время как ничего не подозревавшие обо всех этих любовных делах Вольтер и король продолжали вести философские беседы, как будто ничего не происходило.

2. Вольтер и комическая трагедия в Коммерси

Эта приятная жизнь для всех участников событий, возможно, продолжалась бы и дольше, если бы потребности дворцовой жизни на время не разлучили любезное общество, состоявшее из короля Станислава, Вольтера и их метресс – маркиз де Буффлер и дю Шатле… и любовников обеих дам. Станислав должен был на короткое время оставить свое герцогство в Лотарингии и прибыть в Версаль к своему зятю – королю Людовику XV. Он с хорошим настроением упаковал чемоданы, радуясь предстоящей встрече с дочерью и внуками, хотя французский двор представлялся ему значительно менее привлекательным, чем его собственный.

– Мы встретимся осенью в замке Коммерси во время охоты, – сказал он своим друзьям, сердечно обнимая всех поочередно.

С этой приятной перспективой и слезами на глазах прошло расставание. Вольтер, который чувствовал себя в Лотарингии очень хорошо и ничего не подозревал о любовных увлечениях своей прекрасной подруги, собрался вместе с ней в Сире. У обоих было тяжело на сердце, хотя и по разным причинам. Лето в Бургундии представлялось им слишком длинным, и они начали считать каждый день, который отделял их от столь желанной осенней охоты.

В тишине своего будуара мадам дю Шатле раскаленным пером писала Сен-Ламберу такие пламенные письма, что молодого человека, наконец, охватило беспокойство, поскольку он был слишком увлечен философией, чтобы отдать себя во власть большой любовной страсти. Хотя он и испытывал к «Урании» истинную любовь, однако его чувства были далеко не такими сильными, как у маркизы, и постепенно он стал опасаться последствий такой жгучей любви.

Когда все вновь встретились в Коммерси, его охватила паника, поскольку все здесь было по-другому, нежели в Люневиле.

Прежде всего, замок был значительно меньше. Мадам де Буффлер не имела здесь потайной комнаты, где могла бы предаваться любви и великодушно предоставлять ее также Сен-Ламберу и дю Шатле.

В этом замке было вообще мало комнат, и бедный Сен-Ламбер, которому не хватило места, разместился на время охоты в доме священника.

Но, по совести говоря, его это устраивало, поскольку на расстоянии его любовь ослабевала, и он чувствовал там себя в безопасности перед огненной страстью своей любовницы, которая не хотела думать ни о чем другом, кроме как о продолжении нежного диалога, прерванного минувшей весной.

Она настолько потеряла контроль над собой, что преследуемый любовник начал трепетать от страха. Он постоянно боялся, что Вольтер узнает об этом и с полным основанием будет чувствовать себя оскорбленным. Всем было известно, что Сен-Ламбер испытывал трепетный страх перед скандалами любого рода. Кроме того, он испытывал к гениальному поэту такое уважение, что не боялся ничего больше, чем вызвать его недовольство. Однако Эмилия ни с чем не хотела считаться…

Сен-Ламбер чувствовал бы себя у своего священника хорошо, но мадам дю Шатле больше не могла переносить этот раздельный образ существования, который она находила просто смешным. И поскольку она была отнюдь не глупа, ей, наконец, удалось завлечь к себе своего молодого любовника. Впрочем, это было совсем несложно: дом священника находился недалеко от оранжереи замка, которая граничила с черным ходом для прислуги, откуда можно было без труда попасть в комнату маркизы, воспользовавшись маленькой лестницей. Она дала точное описание этого пути Сен-Ламберу, у которого теперь не было никаких шансов для отговорок, и он покорился своей судьбе. Казалось, охотничий сезон пройдет так же приятно, как и весна в Люневиле. Но катастрофа, которую Сен-Ламбер непременно хотел избежать, все-таки случилась. В тот день после обеда Эмилия дю Шатле назначила свидание своему любовнику, решив, что Вольтер уйдет на прогулку с королем. Встреча сразу же вылилась в объятия.

Но как раз когда любовная игра достигла своего апогея… дверь в комнату отворилась и на пороге появился Вольтер.

Всеобщую ошеломленность, смущение одной стороны и ярость – другой описать невозможно. Что было сказано в частности, естественно, точно засвидетельствовано не было. Но что установлено достоверно, так это то, что Вольтер забыл обо всех философиях и взорвался олимпийской яростью. Он осыпал неосторожных любовников оскорблениями и отказался выслушать несчастного Сен-Ламбера, близкого к нервному потрясению, и потребовавшего дать ему удовлетворение. Вольтер назвал его трижды дураком, выбежал из комнаты и захлопнул за собой дверь. Перед этим он швырнул в лицо гордой «Урании», которая выглядела совершенно растерянной, такую фразу: