И в аду есть герои - Вадим Панов

– Тогда надо передохнуть.

– Пять минут хватит? – деловито осведомился Кортес, взглянув на часы.

– Вполне. – Артем сполз на землю. – Душевно пробежались.

– Надо было тебя побольше гонять, – изрек Кортес. – Вернемся в Москву, будешь каждое утро бегать по пять километров. – Наемник поправил лямку рюкзака. – Привыкать.

Сам он, в отличие от Артема, не выказывал никаких признаков усталости. Несмотря на то что за плечами остался почти тридцатикилометровый марш-бросок через алтайские дебри, включивший в себя и продирание через лесные заросли, и прыжки по скалам, и форсирование небольшой речки, о которой предупреждала тетка из автобуса, дыхание у Кортеса оставалось ровным, комбинезон – относительно чистеньким, а на лбу – только легкие следы пота. В имперской военной разведке из наемника сделали не только полиглота.

– Надо было поближе подъехать, – буркнул Артем, разглядывая свои грязные кроссовки. – Был же автобусный маршрут почти до Мусаево.

– А можно было просто взять тачку напрокат и приехать к хванам, – усмехнулся Кортес. – Мол, здравствуйте, ребята, мы офицеры из штаба округа, прибыли с проверкой.

– Это был бы идеальный вариант, – согласился Артем.

– Для тебя. – Марш-бросок все-таки подействовал на Кортеса: у него отказало чувство юмора. – Но Сантьяга вряд ли бы заплатил нам за такую работу.

Наемник так и не присел. Вместо этого он вытащил из рюкзака спутниковый навигатор, проверил их местонахождение и посмотрел на напарника:

– До плантации две тысячи сто десять метров. Постарайся пройти их как можно тише.

– Тогда дай мне еще пять минут на отдых.

Кортес вздохнул, убрал прибор в рюкзак и прищурился:

– Итак, еще раз. Нам нужно поле, на котором Золотой Корень цветет белым. Это его предурожайное состояние.

– Словечко сам придумал? – ехидно поинтересовался Артем. – Ты вообще сеялку от тяпки отличить можешь, предурожайный?

– Судя по голосу, ты уже достаточно отдохнул, – сделал вывод Кортес, – и лишних пяти минут тебе не надо. Подымайся, мы идем дальше.

Все, что Артем думал относительно своего длинного языка, так и осталось невысказанным: заниматься самобичеванием перед напарником у молодого наемника не было никакого настроения. Артем беспрекословно вскочил на ноги и подтянул лямку рюкзака.

Два километра, конечно, больше одного, но гораздо меньше тридцати. Артем успел даже слегка отдохнуть во время этого перехода, поскольку Кортес благоразумно не стал взвинчивать темп, а перемещался с осторожностью вышедшего на охоту тигра: уверенно, но не спеша, тщательно прислушиваясь к каждому шороху ночного леса. Один-единственный раз, в самом начале пути, под ногой Артема сухо треснула ветка, и молодой наемник удостоился такого взгляда от напарника, что его движения моментально приобрели балетную легкость. Благодаря этому на финишный отрезок наемники затратили около часа и, как и рассчитывал Кортес, вышли к плантации почти в полной темноте.

К большому удивлению Артема, хваны не огораживали свои бесценные огороды каким-либо забором, хотя то, что молодой наемник краем уха слышал о Золотом Корне, предполагало наличие как минимум трех рядов колючей проволоки под напряжением и пулеметные вышки с мощными прожекторами каждые триста футов. Вместо этого вдоль опушки леса шла неширокая травяная дорожка, сразу за которой начиналось поле. Ни вышек, ни колючей проволоки, ни прожекторов, только сова где-то ухает да еще доверчиво поглядывает сверху новорожденный месяц.

– Пойдем сразу? – осведомился Артем.

Змеиное шипение напарника ясно показало молодому наемнику, что вопрос задавать не следовало.

Кортес выудил из рюкзака ночной бинокль и внимательно оглядел плантацию. Ничего подозрительного. Высокие, в рост человека, стебли Золотого Корня мерно покачивались под тихим дуновением ночного ветерка, напоминая группу задремавших в вагоне метро пьянчужек. Сходство тем более усиливалось, что пышные цветы, которые украшали растения, на ночь свернулись в огромные бутоны и поникшими головами свесились вниз. Опознать, какого они цвета, не представлялось возможным.

Кортес убрал бинокль и задумчиво посмотрел на скучающего напарника.

– Допустим, что они все-таки белые.

Артем удивленно поднял брови, но промолчал. С одной стороны, ему уже было глубоко безразлично, на какое именно поле они вышли, а с другой – скажешь чего, Кортес взъестся, что нарушил тишину. Судя по тону напарника, в собеседниках он не нуждался.

– Решаем так. – Кортес говорил очень тихо, но Артем слышал его прекрасно. – Я зайду на плантацию с противоположной стороны. – Наемник едва заметно кивнул, указывая направление. – Чтобы выйти на точку с соблюдением всех мер предосторожности, мне потребуется сорок пять минут. Ты остаешься здесь, выжидаешь один час, а затем выходишь на грядки и начинаешь собирать урожай.

Хваны слетятся на нарушителя, как мухи на мед, а в это время Кортес постарается набить рюкзак корнем и уйти. Не самый хитрый в мире план, но другого у них не было. Молодому наемнику не в первый раз приходилось играть роль живца, и он не видел ничего плохого в таком распределении ролей, прекрасно понимая, что у Кортеса гораздо больше шансов провести сторожей.

– Если тебе удастся смыться, – едва слышно прошептал Артем, – будь другом, позвони хванам и предупреди их, что убивать меня не надо.

– Ты, главное, в драку не лезь, – посоветовал Кортес. – Это собьет их с толку, и у тебя будет шанс.

Он улыбнулся, продемонстрировал напарнику оптимистически вздернутый большой палец и растворился в темноте.

* * *

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь

Москва, Ленинградский проспект,

31 июля, вторник, 21.00

– Это ужасно! Ужасно!! – Разгневанный Юрбек Томба тигром метался по кабинету комиссара. – Сантьяга, я опозорен! Я оплеван! Я унижен!

Сидящий в кресле нав меланхолично покачивал головой, словно отсчитывая эпитеты, которыми бросался ограбленный шас.

– Я выставлен на посмешище! Я… – Юрбек помахал в воздухе рукой. – Я разорен!!

– А я уж думал, что вы этого не скажете, – мягко улыбнулся комиссар.

– Вам весело? – окрысился Томба. – Вас забавляет террор, развернутый против Торговой Гильдии? Дикое преступление против устоев общества вызывает у вас улыбку? Если Темный Двор ТАК относится к своим вассалам, то мне остается лишь застрелиться! Моя бесценная коллекция разграблена! Моя квартира разгромлена!! А мой бедный Микеланджело! У него нервное потрясение!

– Микеланджело – это баггейн? – осведомился Сантьяга.

– Грифон. – Шас плюхнулся в кресло напротив комиссара и вытер пот со лба. – Баггейна зовут Рафаэль, и он совсем перестал улыбаться. Мантикора кричит во сне! А у Микеланджело начались припадки, он ничего не ест, жалобно хлопает крыльями и укоризненно смотрит на меня. А я? А я отвожу взгляд, потому что в эту тяжелейшую минуту я остался один. Совсем один!