Путь сердца - Черил Холт

Филипп прикрыл глаза, пытаясь справиться с мучительным вожделением. Даже тех скупых ласк, на которые он отважился, оказалось достаточно, чтобы тело юной супруги с готовностью раскрылось навстречу любви – оно почти требовало дойти до последнего предела.

Он перевернул Джейн на живот.

– Нет, Уэссингтон, нет. Пожалуйста, только не так. – Джейн задвигалась, заерзала, пытаясь освободиться из унизительного плена. Но ничего не получилось. Наступление неумолимо продолжалось. Тогда она взглянула через плечо.

– Я хочу вас видеть!

Графа неудержимо влекло исполнить просьбу. Неведомая сила приказывала перевернуть прелестное создание на спину. Любить так, как он мечтал с первой встречи, вот уже две недели. Целовать пухлые чувственные губы. Ласкать восхитительную юную грудь. Впитывать вкус и аромат тайны – бутона и лепестков женственности. Но позволить себе несказанное удовольствие он просто не мог, не имел права. Один-единственный поцелуй, одно-единственное ласковое прикосновение, и он пропал.

– Но так получится быстрее. И не слишком больно. Доверься мне.

Джейн не отводила изумрудных глаз. Казалось, мучительный, неотвратимый взгляд сверлил насквозь. Господи, как же он ненавидел эти прекрасные, внимательные, безжалостные глаза! Ненавидел за то, что они умели проникать в самую сердцевину его черной души.

– Ну что же, если вы так настаиваете… – все-таки согласилась юная супруга и наконец отвернулась, уткнувшись лицом в подушку. В тот же момент муж продолжил наступление. Давление в развилке ее бедер становилось все отчаяннее. Напряжение неумолимо росло.

– Расслабься, Джейн.

– Не могу. Простите, пожалуйста.

Разве можно расслабиться с таким ужасным ощущением между ног? Чего хочет от нее этот грубый человек?

– Не извиняйся. Ты ни в чем не виновата.

Филипп прижался еще сильнее и остановился, понимая, что достиг предела.

– Вздохни поглубже.

Сделал паузу, ожидая, когда можно будет продолжить атаку.

– А теперь медленно-медленно выдыхай.

Джейн послушалась. Воспользовавшись неизбежной свободой выдоха, муж совершил решающее, самое резкое движение и преодолел барьер. К чести юной жены, она даже не вскрикнула.

Филипп и сам не ожидал, что настолько возбудится. Женственная плоть оказалась узкой и скользкой. Жар страсти вышел из-под контроля, и Филипп уже не мог совладать с желанием.

Он начал движение медленно, постепенно повышая темп и ускоряя толчки. Напряжение возрастало до темноты в глазах, до умопомрачения. Наконец тело напряглось в последний раз.

Все это время Джейн лежала неподвижно и очень тихо, впитывая столь странные, непривычные, болезненные ощущения.

Неожиданно тело супруга обмякло, и Джейн почувствовала на себе его вес, тяжело вдавивший ее в постель. Поначалу казалось, что Филипп умер, но постепенно проявилось ровное, сильное биение сердца, странным образом пересекающееся с тем ритмом, который создавало ее собственное тело. Может быть, он просто уснул? Или потерял сознание от усталости? Дышать почти не удавалось, и Джейн внезапно испугалась, что задохнется, так и не дождавшись помощи. Собравшись с духом, Джейн ткнула локтем туда, где, по ее мнению, должно было находиться сердце Филиппа.

– Сейчас же слезьте с меня, негодяй! Быстро!

Филипп перекатился на бок. Однако едва он протянул к молодой жене руку, та отскочила на другую сторону кровати, в самый дальний угол. А потом сделала то, что так хотелось сделать все это ужасное время, показавшееся вечностью: прижала колени к груди и крепко-накрепко обхватила их руками. Едва заметно покачиваясь, беззвучно заплакала.

Безмолвие комнаты угнетало. Почему этот отвратительный человек не ушел сразу, как только покончил со своим грязным делом? Ощутив движение, Джейн вздрогнула: неужели он снова собирается напасть? Одно лишь резкое движение, одно прикосновение – и она его убьет! Да, убьет – прямо здесь, на этом мерзком брачном ложе. И если за преступление ждет казнь через повешение, рано утром с легким сердцем сама пойдет навстречу палачу. Сейчас графиня Джейн Уэссингтон чувствовала себя бесконечно обиженной, оскорбленной, поруганной, издерганной, избитой. И совсем-совсем заброшенной, одинокой, никому не нужной. Такой нелюбимой, какой она не чувствовала себя ни разу за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь.

Обидчик коснулся ее спины, и Джейн резко вздрогнула.

– Не смейте ко мне прикасаться!

Филипп смотрел на сжавшееся в углу кровати жалкое создание. Пытаясь защититься, Джейн инстинктивно приняла позу еще не родившегося младенца. Плечи дрожали от беззвучных, бессильных слез. Он, конечно, принял правильное решение, сознательно отказавшись от эмоциональной любовной сцены. Но если это так, то откуда же взялось изнуряющее чувство вины и стыда? За все время тесного общения с женщинами еще ни с одной он не обращался так грубо, бесчувственно, безжалостно.

– Лучше было сделать это именно так.

– Для кого лучше? – уточнила Джейн и горько рассмеялась. – Я была уверена, что вы действительно знаете, как все должно случиться, и сумеете надежно провести меня по правильному пути. Да, я оказалась самой безнадежной дурочкой на свете.

Упрек в недостаточном владении техникой любви показался очень обидным.

– Поверь, Джейн, я знаю, как любить женщину. Но для нас обоих лучше не испытывать друг к другу нежных чувств.

– О да, лорд Уэссингтон. – Голос молодой супруги зазвенел от обиды. – Избави вас Бог проявить ко мне хоть каплю доброты и участия. Я всего-навсего ваша жена. Не удивительно, что мужчины так носятся с идеей сохранения девственности вплоть до этой ужасной брачной ночи. Неужели хоть одна девушка согласилась бы выйти замуж, если бы знала, какой жуткий опыт ее ожидает?

Слезы, еще недавно почти незаметные, превратились в бурный водопад, и сдержать их было уже невозможно. Но позволить этому зверю увидеть, как она плачет? Ни за что на свете!

– Оставьте меня.

– Джейн, мне кажется, нам необходимо кое-что обсудить.

– Сейчас у меня нет ни малейшего желания разговаривать, а тем более выяснять отношения. Если в вашей душе теплится хоть искра совести, то вы сию же минуту уйдете.

– Джейн… – Граф снова попытался взять бедняжку за руку, все еще не теряя надежды объяснить, почему сделал то, что сделал. Увы, слова казались бесполезным пеплом. Разум твердил, что поступок верен и логичен, однако сердце решительно отказывалось с этим соглашаться. Душа разрывалась на части. Да, он жалок и достоин презрения. – Я хочу… – Чего же он хочет?

– Уходите. Уходите быстрее. Прекратите эту пытку. – Немного поколебавшись, Уэссингтон встал.

– Может быть, позвонить и позвать Мег?

– Только не это! Невозможно допустить, чтобы кто-нибудь увидел меня в этом ужасном состоянии!