Проклятие ледяной горы - Антти Джокинен

– А ты чьих будешь?

Он ухватил Николаса за горло и поднял вверх. Его окружение не проронило ни слова.

Тут не выдержала Сара.

– Ну что за герой! Сам в два раза больше и горазд щеки раздувать! А ну опусти его на землю! – прокричала она, погрозила Туликовре пальчиком и потом что есть сил пнула в ногу.

– Отвали, девчонка, поберегись лучше! – зарычал на нее Туликовра и отодвинул брыкающуюся Сару в сторону. Его товарищи начали подхихикивать.

– Шаман… – Николас пытался втянуть воздух перехваченным железной рукой Туликовры горлом. – Приказал мне найти тебя… сказал… что ты можешь помочь.

На это Туликовра только усмехнулся:

– В свое время я знавал много шаманов и кое-кого отправил в Маналу. И мне ни разу не нужно было помогать никому из них.

Сознание Николаса начало мутиться, но он успел сказать:

– А как насчет того, которого ты… ждешь?

В глазах Туликовры промелькнуло любопытство, и он опустил Николаса на землю.

– Вяйнямейнен, что ли? – спросил он и быстро посмотрел на своих. – А у тебя, видать, есть что поведать нам, щенок! И лучше начать сначала, но берегись, я ведь все-таки герой и не трачу время на пустую брехню.

Николас, Сара и Хесси сидели у костра. Вся их одежда, лицо и руки были вымараны капающей с неба черной липкой хмарью. Николас закончил свой рассказ, который сидевшие слушали, не двигаясь.

Туликовра посмотрел на товарищей: его покрытое шрамами красное лицо было сурово. Потом он начал перебирать одну из длинных косиц, в которые была заплетена его борода, и втягивать воздух. Наконец он смерил Николаса взглядом и спросил:

– И что ты надумал?

– Вяйнямейнен хотел перенести нас обоих в Туонелу, но… вместо этого… он разлетелся, словно пепел по ветру. Правду говорю.

Мужи закашлялись, услышав слова Николаса, словно им что-то попало в горло. Хихикая между собой, они налили себе еще пива, и тут Николас подумал, что у бочки, наверное, нет дна, коли напиток не кончается.

– Говорят, ты именно тот, кто может помочь Вяйнямейнену и спасти его, – сказал Николас.

Туликовра кивнул:

– Шаманы обладают непомерной силой, но его, наверное, просто выдернули отсюда в другой мир, а это уже серьезное испытание, парень. У нас тут тоже всяких славных напитков хватает, или что скажете, ребята?!

Мужи разразились хохотом.

Туликовра посерьезнел:

– Уж коли Вяйнямейнен сказал то, что ты рассказал, то дела обстоят так, как обстоят. Подождем день, и если шаман не вернется, я сам отведу тебя к этой злостной Калматар. Этот долг я Вяйнямейнену отплачу, даже если это будет мой последний подвиг.

– Нет, мы не можем пойти без него, – ответил Николас. – Неужели нет никакого другого способа вернуть его?

Туликовра опустил свой рог.

– Нет уж, парень. Туда, куда он ушел, нет иного пути, если, конечно, у тебя не припасено тайных сил, в чем я сильно сомневаюсь.

– Но ведь должен же быть какой-нибудь другой путь! – твердил в ответ Николас.

Самый длиннобородый из воинов отодвинул свитую косицу в сторону и наклонился, чтобы шепнуть что-то на ухо Туликовре. Тот оглядел своих и обернулся к Николасу в задумчивости.

– Ну, юноша, есть тут один способ, – произнес Туликовра тихим голосом. – Никто никогда им не пользовался, но мы знаем, что в страну смерти есть проход, по которому еще ни одна живая душа не рискнула пойти. Этот проход ведет мимо ворот в Туонелу и проходит под рекой смерти.

– Почему никто никогда не пытался пройти по проходу? – начал было Николас, но замолчал, заметив, как побледнели войны.

Страх был написан на их лицах, они посерьезнели, будто столкнулись со смертью лицом к лицу.

– А почему никто из вас не сделал этого? Не лучше ли пройти один раз, чем вечно хныкать в стране смерти Калмо у ворот в Туонелу? – промямлил он заикаясь.

Здоровенные калевальцы в полной боевой амуниции с огромным оружием смотрели пристально на Николаса, и ни один мускул не дрогнул на их лицах.

Туликовра гулко расхохотался – да так, что смех начал сотрясать сгнивший ствол дуба.

– Именно потому, что мы ждем последней битвы. Однажды она была нам обещана, потому что мы хотим умереть как воины, а не как собаки.

Туликовра поднялся, шагнул к Николасу и положил руку ему на плечо.

– Если ты пробежал через лес Овтамо с повязкой на глазах, то я верю, что ты как никто другой способен на это, – сказал он и тут же рявкнул одному из своих: – А ну, дай-ка сюда карту!

Сара и Хесси ойкнули в один голос. На их лицах проступил страх, и они с замиранием сердца начали следить за движениями людей Туликовры.

Послышалось невнятное бормотание, грохнула крышка сундука, и потом по рукам начали передавать полуистлевший кусок ткани, пока та не дошла до Туликовры. Он расстелил ее на крышке пивной бочки.

Николас увидел, что на ней были нарисованы странные знаки.

– Вот она, карта, как пройти в гости к мертвым: в Маналу, в Туонелу и в Чистилище, – сказал один из мужей, на щеках которого был изображен знак солнца.

Николас понял: тряпица – это древняя карта с огромным деревом, Древом мертвых, от которого идут линии сначала к длинной извилистой дороге, затем к заполненной черепами яме и к груде неясных фигурок. Тут Туликовра ткнул грязным ногтем огромного указательного пальца туда, где была нарисована груда.

– Вот вход, и ты должен будешь пойти туда, коли собрался в Туонелу.

С картой в руке Николас повернулся к трясущемуся от страха Хесси и сказал решительно:

– Я должен пойти туда.

– Очумел, что ли?! – отозвался Хесси. Из носа ежа вытекла капелька, и он больше ничего не смог произнести.

– Позаботься о Саре, – шепнул Николас.

Хесси кивнул с серьезным видом:

– Обещаю.

Сара подошла к Николасу, крепко обняла его и поцеловала в щеку.

– Помни, Николас, в тебя верят. Найди Вяйнямейнена и сделай то, что должен.

Сложно читать карту. Очень темно, хотя пламя и отбрасывает жутковатые отблески на стены. Я двигаюсь от лагеря в другой конец страны Калмо. И здесь все по-другому: жар становится нестерпимым, а за огромными каменными глыбами двигаются существа, похожие на людей. Они кричат. Скрипят колеса телег, на них похожие на скелеты люди везут торф для печей, а из торфа торчат кости.

Пересекаю яму, забитую доверху черепами, ноги скользят. Прихожу на болото, где повсюду горят огни-призраки, они манят меня. Прикусываю губу и начинаю напевать колыбельную, которую когда-то пела мне мать, чтобы не слышать их зова. Чуть не оступаюсь и не проваливаюсь в болото. Тучи нависают все ниже, они уже как туман. Жарко, на лбу выступает пот и начинает стекать в глаза маслянистой мерзостью. Я чувствую во рту вкус смерти. Мне страшно: что ожидает меня? Вдали вижу багряное небо.