Русские солдаты Квантунской армии - Евгений Яковкин

Не успев толком поразмыслить, стоит ли отправляться в путь под угрозой попасть под бомбы, Ильин был сбит с ног ударом страшной силы и упал, потеряв сознание. Придя в сознание, он понял, что лежит под обломками своего дома, и начал выбираться из-под завала. Выбравшись, Ильин увидел надвигавшуюся в его сторону “стену пламени” и бросился бежать к реке, что была поблизости.

Там он увидел толпу обезумевших, кричащих людей, многие из которых были совершенно обнажены…

Все бежали к руслу реки, протекавшей на дне глубокого оврага. Оглянувшись, Ильин обнаружил на месте города сплошное море бушующего огня».

Из всех русских хиросимцев большинство пережило атомный взрыв, пострадал только полковник Павел Боржевский — радиация сказалась на старых ранениях на ноге, необходима была ампутация, но он отказался, сказав, что лучшая часть его жизни прошла в российской императорской армии и с потерей надежды на восстановление прежней России ему незачем больше жить.

В результате атомной бомбардировки Хиросимы погибло около 200 000 жителей (60% от общего количества жителей, еще 100 000 погибнут от воздействия взрыва) Хиросимы, и еще 100 000 получили ранения и облучение радиацией. Было разрушено или уничтожено 82 000 домов (из всех 90 000) домов в Хиросиме).

После атомной бомбардировки Хиросимы США выступили с предупреждением Японии о том, что в случае отказа от капитуляции будет сброшена новая атомная бомба. Правительство Японии не проявило никакой реакции на это обращение США. В связи с этим США начали подготовку ко второй атомной бомбардировке.

8 августа 1945 г. в 17 часов но московскому времени народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов принял японского посла Сато Наотаке и от имени советского правительства сделал ему заявление для передачи правительству Японии. Из этого заявления следовало, что Советский Союз объявил Японии войну, ссылаясь на то, что она отклонила потсдамские требования.

Об объявлении Советским Союзом войны в Японии узнали 9 августа в 4 часа утра через перехваченную агентством Домэй Цусин радиопередачу. Получив сообщение о вступлении СССР в войну, Ставка отдала 9 августа директиву — повсеместно подготовиться к оборонительным действиям против Советского Союза.

В ночь на 9 августа 1945 г. советские войска Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточного фронтов начали наступление в Маньчжурии. Преодолевая горы (Большой Хинган), реки (в частности Амур), тайгу и озера, эти фронты, пользуясь неожиданностью, в первый же день добились успехов на всех направлениях, вклинившись на 10—15 километров в глубь Маньчжурии.

Командующий 1-м фронтом японской армии генерал Кита отдал приказ подчиненным ему армиям «в соответствии с оперативным планом действий фронта быстро развернуться в боевой порядок и уничтожить противника». Но японские войска были вынуждены отступать. Этому способствовали две причины: внезапность, а также неожиданный удар со стороны естественных природных преград и труднопроходимых районов — Хинганских гор, пустыни Гоби, рек Амур, Сунгари, Аргунь. Кроме того, сыграло свою роль и превосходство советских войск в численности и по всем видам вооружений.

Пока советские войска стремительно наступали, 9 августа 1945 г. в 11 часов утра на Нагасаки была сброшена вторая бомба с плутониевым зарядом. Она имела вес 4500 килограммов, 3,2 метра в длину и 1,5 метра в диаметре. Взрыв но своей мощности составил 21 килотонну. В результате этой второй атомной бомбардировки в Нагасаки погибло около 75 тысяч жителей, еще столько же пострадало от радиации и впоследствии умерло.

В столь сложной обстановке в этот же день открылось заседание Высшего совета по руководству войной, на котором премьер-министр Судзуки Кантаро заявил, что в настоящее время окончание войны на базе принятия потсдамских решений признается неизбежным шагом. Судзуки просил членов совета высказать мнения, после чего разгорелись ожесточенные споры но поводу условий капитуляции. В этот же день японское правительство объявило о согласии принять безоговорочную капитуляцию в соответствии с решением Потсдамской конференции. Единственное предварительное условие, которое выдвигалось Японией, — это сохранение власти и статуса императора. Президент США Трумэн согласился с этим условием.

Тем временем советские войска начали свое наступление на позиции японской и маньчжурской армии практически вдоль всей границы. Для японского командования эти действия, несмотря на всю их вероятность, оказались неожиданными.

В условиях начавшихся боевых операций РВО (которые находились в стадии расформирования. — Прим. авт.) остались практически в полном распоряжении их непосредственного командования. Общее количество чинов РВО насчитывало к этому времени около 4000 человек, но лишь небольшие группы из них приняли участие в событиях.

Кавалерийские отряды Маньчжоу-Ди-Го вступили в бой со 171-й танковой бригадой. Все это имело печальные последствия для Маньчжурской императорской армии. Ее части попросту были смяты, оставшиеся вынуждены были капитулировать или же в лучшем случае отступать.

Японское командование, зная, что ожидает русских эмигрантов, верным чинам РВО предложило выехать в специальном поезде на юг Китая, где они могли бы спастись от захвата СМЕРШем.

Кроме того, несмотря на тяжесть собственного положения, японцы предложили эвакуацию всем желающим русским. Как вспоминают русские очевидцы, японцы эвакуировали русских в первую очередь и в хороших вагонах, тогда как японское население вывозили во вторую очередь и зачастую на открытых железнодорожных платформах, «под дождями и ветрами». И это несмотря на то, что работники советского консульства в Маньчжурии пошли на сознательную провокацию накануне начала советско-японской войны в ожидании захвата здания. Они оставили прямо на столах в консульстве тысячи анкет русских эмигрантов, которые будто бы пожелали перейти в советское подданство. Это делалось сознательно для того, чтобы вызвать против русских в Маньчжурии репрессии со стороны японцев.

Чинам РВО, кто соглашался уехать, японцы выдавали значительное количество опиума, тогда самую надежную валюту в Китае. Полковник Я.Я. Смирнов[14], командир Сунгарийского РВО, заявил, что русские офицеры, желающие уехать, могут это сделать, а он дождется советских войск, передаст им имущество РВО и сдастся. Его поддержали все 22 офицера Сунгарийского РВО и 10 из нескольких десятков младших командиров. По сути, это было предательство не только японских союзников, но и всего Белого дела. Не все чины РВО поддерживали идеи Якова Смирнова. Но тем не менее большая часть пошла по пути предательства.

По воспоминаниям В.Н. Мустафина, находясь со своим эскадроном на ст. Аньда, он получил записку от полковника Я.Я. Смирнова, в которой сообщалось, что он, Мустафин, может поступить с вверенным ему подразделением по своему усмотрению. Ротмистр собрал эскадрон, изложил обстановку, после чего с ним осталось 25 человек, а остальные разъехались но домам. Оставшиеся 25 человек, так же как 30 человек на станции Ханьдаохэцзы-II, несли охрану имущества и поддерживали порядок в местах расположения.