King of Russia. Один год в российской Суперлиге - Эрик Духачек

14 января

Я иногда поражаюсь, насколько российские хоккеисты спокойнее своих канадских и американских коллег. На Кубке Шпенглера было интересно слышать все эти разговоры, доносившиеся из раздевалки или с лавки канадцев, в то время как наши игроки спокойно сидят-одеваются, готовясь к сражению, и при этом выглядят как будто в забытьи. Только после сигнала о трехминутной готовности к выходу на предматчевую раскатку раздаются считанные голоса. Обычно наш капитан, Евгений Варламов, произносит одни и те же несколько слов, так перед каждой игрой. То же самое бывает на скамейке и в перерывах между периодами — мертвая тишина, лишь немногие хоккеисты что-то говорят, поддерживая или поощряя товарища.

Со временем я узнал, что такая тишина не является необычной. Это именно по- российски. Хоккеисты редко когда жалуются или как-то эмоционально реагируют. Ты можешь решить провести укороченную тренировку и сообщить им об этом: ноль реакции. Ты можешь решить провести удлиненную и более тяжелую тренировку: все равно ноль реакции. Ты можешь сказать какому-либо игроку переодеваться на матч вместо кого-то другого: ноль реакции, ни от поставленного на игру, ни от снятого с игры. Я считаю причиной этого тот факт, что, начиная с юного возраста, хоккеисты оказываются один на один перед тренером, резко выговаривающим им за ошибки, будь то на скамейке, в раздевалке или на льду. Редко когда это делается не публично, поэтому, чтобы справиться с такой ситуацией, хоккеисты просто не реагируют. Они молча проглатывают замечания и, придав лицу бесстрастное выражение, тем самым демонстрируют свою силу товарищам по команде. Я видел взрослых мужчин, тренеров 10–11 летних хоккеистов, чуть ли не бессвязно орущих в лицо мальчишкам, а те просто принимают такое «лечение», не моргнув глазом и не показывая своим сверстникам какой-либо слабости.

16 января

Мы добыли победу 2–0 в Новокузнецке, в сердце Сибири, и теперь наша победная серия состоит из шестнадцати матчей. Наш пресс-атташе говорит, что прежний рекорд Суперлиги составлял одиннадцать игр, а во времена до ее создания ЦСКА частенько проходил весь сезон со всего лишь одним-двумя поражениями. Все равно, мы тут неплохо раскатились; посмотрим, сколько нам удастся продержаться.

17 января

В последние дни в Магнитогорск вдруг нагрянула зима. До сих пор снег уже лежал, но температура была вполне умеренная. Мы с Линдой не видели по-настоящему суровых зим уже лет пять-шесть, поэтому ждали: каково оно будет, когда зима, наконец, придет? Пока минимальная устойчивая температура доходила до минус пяти-шести-семи; приходилось надевать парку (удлиненную утепленную куртку с капюшоном) и лыжную шапку, но погода была терпимая. Затем, вдруг, температура резко упала в диапазон минус тридцать-сорок градусов. Я — любитель истории, и тут же начал думать-вспоминать. Именно это случилось с войсками Наполеона, и то же самое — с войсками Гитлера. Они попались в такую же крайне холодную зиму-ловушку. Я видел, как по утрам водители залезали с паяльными лампами под свои машины, чтобы разогреть масло и запустить двигатели. На улицу люди выходят только по абсолютной необходимости. Если человек идет куда-то, то с какой-то целью, и с максимальной, по возможности, быстротой. Люто.

Я по-прежнему бегаю, каждый день, но впечатления не самые приятные. Обычно я надеваю свитер и капроновую куртку, этого хватает. Иногда, если становится слишком холодно, наматываю шарф. Но когда погода становится такой, как сейчас, я надеваю два свитера, наматываю шарф вокруг головы и завязываю его на затылке, закрыв им лицо. Ко времени возвращения домой мое забрало промерзает льдом, но свою задачу оно уже выполнило. Шарф задерживает холодный воздух, а именно это и требуется. Единственно, когда холод достает, это когда бежишь навстречу холодному ветру, дующему в лицо. Начинаешь чувствовать, что лицо местами начинает замерзать, и тогда потягиваешь шарф повыше. Необходимость надевать много одежды, я считаю, преувеличена. Как известно, есть много очень хорошей одежды для бегунов. Я никогда такой особенно не пользовался. Ношу обычные кроссовки, обычные теплые носки. Не увлекаюсь высокотехнологичной экипировкой. Но, когда отмораживаешь себе задницу, особого удовольствия от бега не получаешь. Если уж выбежал, минут на десять-двенадцать — еще нормально, но не сильно весело.

18 января

Сегодня наша победная серия закончилась домашней ничьей против С-Петербурга — 3–3. Теперь СМИ говорят, вместо победной серии, о «беспроигрышной серии». Симчук, наш второй вратарь, начал этот матч, но игра давалась ему с трудом, и я заменил его на Трэвиса Скотта. Симчук сыграл за нас мало матчей, поэтому важно давать ему игровую практику, с хорошими результатами, до начала плэй-офф. Он сыграет три матча за сборную Украины во время олимпийского перерыва, и это должно ему помочь выйти на пик формы. Просто, если что-то случится с Трэвисом, Симчук нам нужен в готовности как его надежный сменщик.

20 января

Сегодня температура воздуха упала до 30–35 градусов ниже ноля. Отопление в нашей гостинице в Череповце должным образом не работает, поэтому в ресторан хоккеисты ходят одетые в куртки, а спят ночью в тренировочных костюмах. В газетах пишут, что в Москве ежедневно замерзают насмерть по нескольку бездомных людей. Во многих городах полопались трубы отопления, и люди вынуждены бороться с холодом в промерзших сырых квартирах. Мы выиграли 3–1, показав солидную выездную игру. После этого я с семью игроками отправился ночным поездом в Мытищи, пригород Москвы, на матч всех звезд.

21 января

Новая арена в Мытищах открылась два месяца назад, в ноябре. Это красивый ледовый дворец в североамериканском стиле, с ложами, огромным видеоклубом и рестораном. Сегодня Геннадий Величкин и его жена Надя пригласили нас на ужин, вместе с нашим переводчиком Игорем и московским водителем Романом. По дороге мы проезжали один массивный квартал за другим, застроенные огромными современными «гигантскими» домами. Точно как в каком-нибудь городе Эн-сити, США.

Нам понравился ресторан, потому что напомнил нам о нашем доме на берегу озера в Саскачеване, своей обшивкой из сосны и мерцающими огнями. Внутри он был украшен чучелами голов лося, зубра, марала и оленя. В меню было много традиционных русских блюд, которые мы никогда прежде не пробовали. Там был огромный стол с закусками, которые любой мог попробовать. Затем мы заказали основные блюда из меню. Они настояли на том, чтобы заказать черную икру, которой, конечно, Россия знаменита. Мы с Линдой, так и не воспитав у себя вкус к таким изыскам, смотрели друг на друга в смятении, когда на наш стол подавали эту дорогую еду в огромных количествах. Мы не хотели показаться невежливыми, поэтому оба попробовали немного ложками, а затем взяли по большому куску черного хлеба и намазали на них немного икры с одной тарелки. Потом, когда никто не видел, Линда тайком положила их на пол рядом с собой. Остальное она завернула в какую-то салфетку и засунула в пару носков, которые она носит в своей сумке. Когда мы вернулись в гостиницу, она спустила все это в унитаз. Мы посмотрели друг на друга, как два нашкодивших ребенка, и от души рассмеялись.

22 января

Проведение матча всех звезд — явление в России новое, но имеющее одну общую с энхаэловским эквивалентом черту: отсутствие борьбы. Фактически, это возвеличенный вариант игры в шинни (вид хоккея с упрощенными правилами — прим. пер.), и хотя я мало что могу поделать с этим, чувствую себя не очень уютно. Эти хоккеисты попали на этот матч, потому что они — сливки общества, но то, что обычно проходит под видом матча всех звезд, редко когда имеет что-либо общее с основными элементами хоккея. Вместе с тренером Лады Петром Воробьевым мы — тренеры команды Востока. Петр совсем мало говорит по-английски, и я совсем мало говорю по-русски. На протяжении всего первого периода я взгляну вдоль скамейки на него, он взглянет вдоль скамейки на меня. Затем мы оба глядим в потолок. Через некоторое время опять: я на него, он на меня, и оба в потолок. Мы не обменивались словами, но уверен — мы сообщали друг другу свое разочарование происходящим на площадке. В конце периода я говорю переводчику: «Спросите Петра, прямо сейчас, что он думает об этой игре». Петр ответил что-то про «анти-хоккей». Я говорю: «Скажите ему, что я такого же мнения,» — добавив, «не собираюсь критиковать, но попрошу ребят выдать чуть побольше хоккея».