Женщина в бегах - Рэйчел Хаузэлл Холл

Грей набрала панибратское: «Подруга», а потом продолжила: «Это я поняла, но для начала тебе нужно доказать, что ты — это ты».

На этот раз никаких точек от набора ответа. На этот раз никакого ответа и не последовало.

Грей уже почти добралась до Плайя-Виста и «Рейдер Консалтинг», когда ее телефон снова зазвонил.

Она получила письмо с двумя вложениями от пользователя с адресом [email protected]. Первым вложением было отсканированное письмо с датой: 12 июля, пятница.

Грей припарковалась на первом свободном месте, которое увидела, и кликнула по второму вложению в письме.

Это была фотография Изабель, стоящей в выложенном плиткой вестибюле с газетой «Ю-Эс-Эй тудей», прижатой к груди. Она была где-то в тропиках — на фото были пальмы и полоска голубой воды позади нее.

На заднем плане виднелась цифровая вывеска. Слова… «Вестин»… Принсвилл…

Изабель Линкольн была на Кауаи, Гавайи.

В один из своих лучших месяцев Грей и Шон останавливались на этом курорте.

Грей попыталась увеличить изображение, чтобы прочесть заголовок, но разобрать слов не смогла. Затем она сравнила ответы в письме Изабель с показаниями Иана. Все сходится. Изабель жива. Кевин Томпкинс не убивал ее — он бы не сказал, что у Иана была аллергия на «правду». Такой ответ можно было бы услышать только от разъяренного бывшего любовника.

Доказательство того, что Изабель жива, было у Грей на руках. Теперь она могла доложить доктору, что его бывшая девушка жива и здорова. Ее работа на этом завершена.

Но Изабель не прислала фотографию Кенни Джи. Она не прислала фотографию своего левого бедра с татуировкой бабочки на нем. К тому же на фотографии во вложении волосы Изабель все еще были золотисто-каштановыми, а не черными, как на коробке краски «Л’Ореаль». Да и в Лос-Анджелесе был уже час дня. В электронном письме Изабель сообщила, что в ту пятницу было 12:47 по восточному времени. Даже отметка времени в заголовке письма гласила «12:49 по восточному времени». Но это не могло быть 12:49 пополудни на Гавайях в эту пятницу, ведь на острове было только 9:47 утра по гавайскому времени.

А она сказала: «12:47 по восточному времени» и «пятничный полдень»

Эта фотография была ложью.

Так и есть. Фотография, которую только что прислала Изабель Линкольн, была ложью.

Крупицы обмана или…

Грей уставилась на письмо Изабель Линкольн — особенно на отметку времени. Ответы были правильными, ответы, которые знала только пропавшая женщина.

Но где же, черт возьми, собака? И если она действительно была на Кауаи, то почему временная отметка не была по гавайскому времени?

Нет, Грей не могла помочь этой женщине исчезнуть. Никак не раньше, чем она узнает правду.

Не время закрывать дело.

В это время дня весь «Рейдер Консалтинг» что-то жевал. В коридорах пахло сочной спелой клубникой, жаренными на углях гамбургерами и картошкой фри, утопающей в уксусно-сладком кетчупе.

Грей просунула голову в кабинет Дженнифер.

— День добрый, дамы.

Блондинка и Кларисса вытаскивали из сумки коробки с надписью «Калифорния Пицца Китчен».

— Говорила тебе, что она придет, — сказала Кларисса Дженнифер, а затем обратилась к Грей. — Мы захватили тебе обед.

— О боже, вы — лучшие! — она вытащила из сумки одну из последних упаковок. — Это салат. — Она изумленно посмотрела на своих коллег, потом снова полезла в сумку за последним свертком… — Это что еще за чертовщина?

— Легкий бальзамический соус к салату, — сказала Дженнифер.

— Ну уж нет!

— Мы стараемся быть сильными для тебя, — отозвалась Кларисса. — Ты взяла с нас обещание, помнишь?

Грей упала в кресло для гостей и застонала.

Дженнифер переключилась с растительных масел в своем диффузоре на масла с ароматом сахара и специй, и теперь ее офис пах как шоколадный батончик «3 мушкетера». Фотографии ее и Рейнальдо, третьего мужа с гладкими волосами, заполняли шкаф рядом с искусственными лампами от Тиффани, ароматическими саше и тарелками, наполненными пудрой, жемчугом и драгоценными камнями.

— Раз уж для «Маргариты» пока рановато… — Блондинка достала из мини-холодильника банки газировки «Лакруа» и протянула одну Грей. — Рабочий день почти кончился. Наскучило возиться со своим горячим солдатом и ты решила немного поработать?

— Вообще-то он горячий морской пехотинец, — поправила Грей с набитым салатом ртом.

— Кончай увиливать, подруга, — прощебетала Кларисса.

— Ну? Подробности-то будут? — Дженнифер нарезала свой гавайский пирог вилкой и ножом.

Кларисса плюхнулась на ковер.

— Используй побольше прилагательных.

— И крепких глаголов, — подмигнула Дженнифер.

Между жеванием салата и глотками газированной воды Грей рассказала о своей ночи с Хэнком. О том, как она играла в «соедини точки» языком на его шрамах. Как каждая его частичка будто была создана для ее рук, рта, для каждой ее части и как слезы катились в ее уши так много раз, что она тонула или переставала слышать что-либо. Как она дрожала и потела так сильно, что ей казалось, что она либо подхватила грипп, либо переживает менопаузу. Он походил на дожди Эль-Ниньо, а она — на лес после десятилетней засухи.

Дженнифер покачала головой.

— Терпеть тебя не могу, знаешь.

— Подруга, — сказала Кларисса, — у тебя всегда самый лучший секс.

— Такой он сексуальный, — сказала Дженнифер, а Кларисса тяжело вздохнула.

— Мой Ирвинг, он… Богатый. Семья Ирвинга была одной из самых богатых в Макао. У них всегда будут деньги.

— Ты не считаешь его сексуальным?